Украина в бегах: дезертиры и общество спасаются от войны

Число оставивших часть и дезертиров на Украине в 2024 году имеет тенденцию по итогам года превысить аналогичные показатели за предыдущие два года СВО и даже за 10 лет с момента начала конфликта на Донбассе. По состоянию на август открыто уже более 29 тысяч дел по статье о самовольном оставлении воинской части (СОЧ) и более 15 тысяч дел за дезертирство — всего почти 45 тысяч дел. Для сравнения: с 2014 по 2023 год, за время так называемой антитеррористической операции (АТО) Украины в Донбассе и за первые два года СВО, общее количество украинских военных беглецов составляло почти 56 тысяч.

За 10 предыдущих лет украинскими правоохранительными органами была открыта 41 тысяча дел по СОЧ и более 14 тысяч в связи с дезертирством, причем более 60% — после начала СВО. Нужно отметить, что до СВО численность украинской армии была ниже, а значит, ниже и количество зарегистрированных военных правонарушений. Однако армия подвергалась ротации, поэтому общее количество ВСУшников, участвовавших в войне на Донбассе, не так уж мало по сравнению с современным размером украинской армии. Всего, как сообщал замминистра по делам ветеранов Александр Порхун, на Украине по состоянию на 2021 год насчитывалось более 407 тысяч человек, прошедших АТО.

По статистике Офиса генерального прокурора Украины, с 2022 года число таких дел увеличивается более чем в два раза ежегодно: их было более 9 тысяч по обеим статьям в 2022 году, более 24 тысяч в 2023 году и уже составляет почти 45 тысяч за неполный 2024 год. Всего с начала СВО на Украине открыто более 78 тысяч дел против солдат, оставивших часть или поле боя. Получается, что таких военнослужащих — примерно 9% от общей численности ВСУ (в начале года президент Украины Владимир Зеленский заявлял, что в ВСУ служат 880 тысяч человек).

Увеличивается и количество дел, заведенных прокуратурой по статье «Уклонение от призыва по мобилизации»: в 2022 году их было более 1100, в 2023 году — 3784 и уже более 3200 за первые восемь месяцев 2024 года. Их могло бы быть значительно больше, если бы не распространенная практика насильственной мобилизации, которая не предполагает ее оспаривание в суде.

Реальное число покинувших фронт может быть гораздо больше официальной статистики. Ведь эти почти 80 тысяч за 2,5 года — это только зарегистрированные дела. В ряде случаев командиры не сообщают о беглецах вышестоящему начальству, чтобы не показывать проблемы в своем подразделении, либо надеются убедить солдат вернуться добровольно. В других случаях открытие уголовных дел саботируют правоохранительные органы.

По словам офицеров и юристов, побеседовавших с немецким Deutsche Welle (признано иноагентом в РФ), фактические масштабы проблемы втрое или вчетверо превышают официальные данные. Проблема бегства военных из украинской армии в текущем году приобрела угрожающий масштаб, пишет издание.

По мнению юриста Александра Горового, причина занижения данных — в длительной процедуре регистрации преступлений в военной сфере. Этими преступлениями последние пять лет занимается гражданское Госбюро расследований (ГБР).

«Их офисы удалены от линии фронта на сотни километров, а следователи и оперативники даже не имеют права заходить в места дислокации воинских частей. В начале вторжения они вообще ничего не регистрировали, перебрасывая заявления командиров между территориальными управлениями», — сообщил адвокат.

Украинский журналист Владимир Бойко, который сейчас служит в ВСУ, считает, что дезертиров на Украине гораздо больше, чем 80 тысяч, о которых говорит официальная статистика. По его оценкам, в реальности самовольно оставивших место службы — около 200 тысяч.

«Регистрируется не более трети случаев, поскольку ГБР принципиально скрывает преступления против установленного порядка несения военной службы (потому что в ГБР расследуют только дела, которые можно выгодно „продать“), и командирам воинских частей приходится судиться с ГБР, чтобы обязать следователей внести в ЕРДР соответствующее уведомление. При этом даже зарегистрированные уголовные производства не расследуются, а дезертиров никто не ищет», — утверждает Бойко.

Бойко оспаривает данные Офиса генпрокурора за первый квартал 2024 года о почти 13 тысячах уголовных производств по статьям 407 и 408 УК Украины («самовольное оставление воинской части» и «дезертирство»). «Учитывая, что ГБР принципиально не вносит в ЕРДР сообщения командиров воинских частей о совершенных уголовных правонарушениях, реальное число преступлений как минимум в три раза больше. Но если даже предположить, что за первый квартал 2024 года дезертировало только 25 тысяч военнослужащих, это означает развал фронта», — считает Бойко.

Неизвестно, можно ли говорить об обрушении фронта, но растущие показатели уклонения от призыва, оставления части и дезертирства как минимум отражают демотивированность части армии и втягивание в конфликт путем силовой мобилизации той части общества, которая не желает воевать.

Западная пресса в своих оценках происходящего идет еще дальше. «Можно иметь F16 и HIMARS, но без автоматов Калашникова и тех, кто ими владеет, войну невозможно выиграть или даже сыграть вничью», — говорится в материале La Repubblica. Однако, пишет итальянская газета, кандидатов в обладатели автоматов мало: «Лучше чистить туалеты в киевской камере, чем служить стране в разбитых минометами окопах».

Несмотря на большое количество открытых дел, приговоров выносят относительно мало. Даже в суд с обвинительным актом, по данным Офиса Генерального прокурора Украины, попадает всего около 6% дел.

В 2023 году около 1,6 тысячи военных ВСУ осуждены за самовольное оставление воинской части (СОЧ). Это стало самым распространенным преступлением среди военнослужащих, рассказал украинским СМИ председатель Верховного суда Украины Станислав Кравченко. Он заявил, что, по статистике Государственной судебной администрации, на СОЧ приходится 61% всех преступлений в армии. По более тяжелой статье «дезертирство», которая предполагает намерение навсегда покинуть службу, в 2023 году было осуждено всего 113 человек. Речь идет о приговорах, которые уже вступили в законную силу.

Отчасти низкий уровень привлечения к ответственности объясняется отсутствием эффективной системы розыска дезертиров. По данным Deutsche Welle, у Военной службы правопорядка есть штат для таких задач (1,5% от численности ВСУ), они получают списки пропавших военных, но нет полномочий задерживать военнослужащих без постановления суда. А у Госбюро расследований нет собственного уголовного розыска.

С другой стороны, суды иногда присуждали мягкое наказание по этим статьям: условный срок или административную ответственность. Условный срок за «самоволку», который становился основанием для увольнения осужденного из рядов ВСУ, был идеальным способом демобилизации. Но власти это быстро поняли и уже в декабре 2023 года запретили судам наказывать за военные правонарушения мягче, чем предусматривает Уголовный кодекс.

В мае 2024 года директор ГБР Алексей Сухачёв заявил, что их организация ориентируется прежде всего на возвращение мужчин, покинувших место службы в части, а не на открытие уголовных производств. «Наша задача — способствовать возвращению бойцов на боевые позиции, а не улучшать статистику открытых уголовных производств по уклонению от несения службы», — сказал Сухачев.

Опрошенные Deutsche Welle собеседники считают, что побег из армии стал массовым и безнаказанным явлением, а политика строгой дисциплины провалилась. «Теперь командиры подразделений, которые раньше стремились поскорее уволить беглецов с должностей, обзванивают каждого, расспрашивая о проблемах и причинах, мешающих вернуться на службу», — пишет издание. По словам одного из юристов, распространенной практикой стало то, что если командир сообщает в ГБР, что боец вернулся сам, то дело дальше не расследуют.

Украина настолько заинтересована в возможности вернуть беглецов в строй, что в августе Верховная ада декриминализовала первую попытку бегства с фронта. Военнослужащий, впервые совершивший самовольное оставление части или дезертирство, сможет вернуться в службу с возобновлением всех социальных выплат и будет освобожден от уголовной ответственности в случае согласия командира. «Все знают, что это просто полумера», — пишет итальянская La Repubblica. Критики закона полагают, что следствием его принятия станет еще более низкое падение мотивации военнослужащих.

Причинами бегства военных Deutsche Welle называет низкий морально-психологический уровень мобилизованных военнослужащих, эмоциональные перегрузки и истощение от длительного пребывания на фронте и недостаточное внимание командования к семейным и социально-бытовым проблемам, а также «желание уклониться от выполнения обязанностей для отдыха».

Журналист Бойко одной из причин демотивации военных считает освобождение от службы различных многочисленных активистов, которые близки к Минобороны и западным посольствам. Он пишет, что «на фронте никто не хочет умирать», тем более когда перед глазами пример мобилизованных военнослужащих, которые фиктивно числятся на службе, получают денежное обеспечение, живут в Киеве и зарабатывают 5 тысяч долларов в месяц на «борьбе с коррупцией». «Так что не стоит удивляться, что общее количество дезертиров, по моим скромным оценкам, уже достигло 130 тысяч военнослужащих», — резюмирует Бойко.

Украинский депутат Руслан Горбенко в комментарии украинским СМИ рассказал, что много общался с командирами и самовольно оставившими службу. По его словам, военные чаще всего бегут с фронта из-за увиденного во время боевых действий. «Когда парень выходит или сбегает, и у него просто безумные глаза. Я не знаю, сколько нужно психологов, чтобы его просто успокоить и вернуть. Ну, давайте откровенно, он увидел, как его собрат погиб, его убили. И это была не пуля, а, например, разрыв КАБ. Психологически что от этого человека можно ожидать?» — говорит депутат. По его данным, на передовую возвращается только около 25–30% бойцов.

По данным La Repubblica, в пехотных частях бегство с поля боя может касаться «до 30 процентов солдат». Боевой дух в некоторых воинских частях настолько низок, что дезертирство превратилось в настоящий бич для Генштаба ВСУ, пишет издание.

В материале СNN говорится о том, что низкий моральный дух и дезертирство в украинской армии особенно заметны в пехотных частях под Покровском, где соотношение сил украинские военные оценивают как 10:1 в пользу России. Издание поговорило с шестью офицерами ВСУ для того, чтобы понять причины массового бегства солдат и невыполнения приказов. По их словам, эти тенденции наиболее распространены среди недавно мобилизованных. Продолжающееся два с половиной года противостояние с Россией сильно истощило украинские войска. Подкрепление приходит редко, солдаты измотаны и деморализованы. Новобранцы массово покидают позиции после первого же боевого столкновения. «Они выезжают на позиции один раз и, если выживают, больше не возвращаются. Они либо покидают свои позиции, либо отказываются идти в бой, либо пытаются найти способ уйти из армии», — рассказал CNN один из командиров подразделения, воюющего сейчас в Покровске.

СNN отмечает, что проблемы с дисциплиной начались намного раньше. Большую роль в падении духа сыграла нехватка боеприпасов на фоне задержки западной помощи. Многие солдаты рассказывали CNN, что они часто оказывались в хорошей позиции, с четким обзором приближающегося противника, но без артиллерийских снарядов для стрельбы. Некоторые говорили о чувстве вины за то, что не смогли обеспечить адекватное прикрытие для своих пехотных подразделений. Нехватка подкреплений и активное использование беспилотников на фронте также затрудняет ротацию. По мере ухудшения ситуации на поле боя все большее число солдат начало сдаваться.

По данным CNN, есть тенденция к тому, что офицеры с многолетним опытом работы переводятся на должности вдали от линии фронта. Один из собеседников издания, офицер по имени Дмитрий, оставил командирскую должность после потерь в своем подразделении и перевелся на офисную работу в тылу. По его словам, он больше не мог смотреть, как погибают его люди — из 800 человек, бывших в его подчинении, погибли или тяжело ранены более половины. Он не исключает, что вернется на передовую, но с другим подходом. «Я принял решение, что перестану привязываться к людям эмоционально. Это гнилой подход, но он самый разумный», — говорит он.

В августе The Financial Times сообщал со ссылкой на главу комитета Верховной рады по экономическому развитию Дмитрия Наталуху, что около 800 тысяч мужчин «залегли на дно» на Украине в попытке избежать мобилизации. Они сменили место проживания и устроились на работу, где платят наличными, так как украинские военкоматы устраивают облавы на промышленных производствах, где сотрудники вынуждены физически присутствовать на рабочем месте.

В материал La Repubblica с названием «Нация в бегах» говорится, что «все больше и больше солдат покидают фронт, а страна потеряла половину своего населения». Авторы считают, что в перспективе Украина столкнется с нехваткой рабочей силы и социальным кризисом. Издание связывает проблему дезертирства и с демографическим кризисом. С начала войны из страны уехали 14 миллионов граждан, ее население уменьшилось с 42 до 28 миллионов.

Недавно праворадикальный украинский активист Дмитрий Корчинский предложил «запретить выезд детей из Украины», чтобы они могли вырасти «в ненависти к врагу». Глава фракции «Слуга народа» Давид Арахамия анонсировал создание «министерства возвращения украинцев», которое должно мотивировать покинувших страну возвращаться. Однако, по мнению политолога Владимира Фесенко, как минимум 50% покинувших страну «взяли билет в один конец».

По мнению La Repubblica, Украине не хватает людей как для мобилизации, так и для восстановления страны и разделения налогового бремени, поскольку страна с дефицитом бюджета вскоре столкнется еще и с увеличением расходов на пенсии и программы помощи инвалидам и ветеранам. Однако издание сомневается, что Украине удастся убедить беглецов вернуться и тем более взяться за оружие.