Каждый день в России четыре ребенка пропадают навсегда

Сегодня в Брянске случился хэппи-энд. Нашлись две пропавшие девочки, по поводу исчезновения которых уже возбудили уголовное дело по статье «Убийство». Эта история дала повод заглянуть в статистику исчезновений и попытаться понять: почему в стране, где каждый день исчезают десятки людей, нет единой базы поиска пропавших? Почему на одной восьмой части суши тех, кто ушел и не вернулся, ищут добровольцы? Корреспондент НТВ Сергей Морозов искал ответы на вопросы.

Масштабная поисковая операция, которую мы наблюдали в Брянске, — скорее исключение, чем правило: в России по горячим следам пропавших обычно ищут только родственники. В итоге — школьницы найдены, но тайны остаются: почему они убежали из дома? Где скрывались все это время? И наконец, чем объяснить столь упорный поиск — не тем ли, что 8 января в Брянске под провалившимся тротуаром погиб ребенок, о чем писала вся пресса? Корреспондент НТВ Ирина Малова на месте убедилась, что эффективный поиск должен быть скорым, масштабным и привлекать как можно больше добровольцев: в конце концов они и нашли девочек.

Улица Вокзальная, микрорайон Отрадное — именно здесь, во дворе многоэтажек, брянские журналисты увидели мирно прогуливавшихся трех девочек. Две из них оказались теми первоклассницами, которых к тому времени уже сутки искали тысячи людей.

Девочки пропали из поля зрения взрослых 11 января после обеда. Мама одной из первоклассниц, Насти Бораборкиной, позвонила дочери на мобильный около 15 часов — напомнить, что нужно идти в кружок бисероплетения. Сотовый девочки оказался выключен. Самой Насти дома не было. Другую первоклассницу — Олю Маркелову, встретила из школы бабушка. Забрала у внучки портфель и отпустила девочку погулять. Что делали школьницы следующие 24 часа, до конца непонятно. Кто-то из местных жителей видел подруг на детском городке. Жильцы дома в нескольких километрах от Отрадного говорили о двух девочках. Они якобы ходили по подъезду и колядовали. На поиски первоклассниц были брошены тысячи людей. Милиционеры, местные жители, коммунальщики прочесывали находящийся поблизости лесной массив. Проверяли многоэтажки, чердаки, подвалы. Поиски не прекращались до утра. С рассветом еще раз прочесали близлежащую рощу и жилой сектор. Но нашли девочек не они, а журналисты — причем в двух шагах от настиного дома. Оля и Настя спокойно разговаривали и улыбались. Обеих школьниц привели в школу, накормили, вызвали родителей. Настя не отходила от мамы ни на шаг. Оля все спрашивала, где ее куртка, объясняла побег из дома и обещала больше никогда не убегать.

Версию о ночевке девочек в лесном шалаше сотрудникам полиции еще предстоит проверить. Как и предположения и том, что подруги провели почти сутки в чужой квартире. В моменте встречи с журналистами первоклассницы не выглядели ни грязными, ни замерзшими. Разве что сильно хотели есть.

По закону, если ребенок пропал, его должна искать полиция — но как, если в России до сих пор нет единой базы по пропавшим без вести? Кто бы нашел брянских школьниц, если бы они оказались в соседнем регионе? Пока государство только ведет разговоры о том, что нужна специальная служба поиска детей — а добровольцы уже объединяются через Интернет и делают эту работу сами — прочесывают леса, расклеивают объявления, опрашивают свидетелей; находят пропавших. Иногда получается работать вместе с полицией и МЧС, иногда полиция просто саботирует поиски.

Григорий Сергеев, координатор «Лиза Алерт»: «Вспоминается пример, когда пропала несовершеннолетняя 30 декабря в Москве, мы пытались добиться, чтобы открыли уголовное или хотя бы розыскное дело — до 6 января ничего не происходит. Есть такие случаи, когда на месте поиска просто нет никого — то есть мы приезжаем, а там нет ни полиции, ни МЧС».

С точки зрения добровольцев, государство работает медленно; пропавшего можно вычислить по мобильнику, но чтобы получить разрешение через суд, надо ждать один день — а на счету каждый час. Фотографии пропавших энтузиасты развешивают сами, иногда даже разносят их по отделам полиции. Главный совет добровольцев: случись что — стучитесь во все двери, но рассчитывайте только на себя.

Дмитрий Второв, содружество волонтеров «Поиск пропавших детей»: «Безусловно, сразу же ставьте в известность полицию, начинайте обзванивать знакомых, друзей. После этого организовывайте как-то родных и близких, которые вам бы могли в этом помочь. После того как вы это сделали, обзвоните больницы. Лично. Сами. Бейте во все колокола. И, безусловно, ищите волонтеров, ищите волонтерские организации в своих городах».

Только вдуматься: каждые сутки в России исчезают 48 детей, о четырех из них больше никто ничего не узнает. Что с ними произошло? Попали ли они в руки преступников? Оказались в рабстве? Стали жертвой насилия? Просто бежали? Ответы надо искать в первые часы после происшествия, но как раз эти часы в России часто оказываются потерянными. В США, например, где ежегодно бегут из дома полтора миллиона подростков (вот привычка к мобильности) — о пропавшем сообщают максимально широко в первые же сутки, и там государство работает вместе с добровольцами — корреспондент Алексей Веселовский видел все это собственными глазами.

Эта система называется Амбер Алерт и с ее помощью в США ищут похищенных детей. Работает она так. Полиция узнает, что ребенок украден и тут же передает его описание журналистам. Радио, телевидение сообщают информацию о пропавшем. Одновременно рассылаются sms на мобильные телефоны, печатаются листовки с фотографией, даже на трассах специальные электронные табло, которые обычно предупреждают о ремонте или ограничении скорости, передают информацию о ребенке. То есть пропустить невозможно. В считанные часы о похищении знает уже весь штат и, разумеется, в разы возрастают шансы найти ребенка. Часто преступники отпускают детей, видя, как широко раскинута сеть поиска.

Программу создали в честь 9-летней Амбер Хагерман, похищенной и убитой в Техасе в 1996 году. Та история настолько потрясла американское общество, что и было принято решение координировать усилия между полицией, журналистами и простыми людьми. «Амбер Алерт» оказалась настолько успешной, что подобные программы работают теперь в Канаде, Австралии, Великобритании, Мексике, а в США на ее основе появились десятки схожих систем оповещения. Например, так уже несколько лет ищут пропавших пожилых людей.

Оговоримся, что система «Амбер Алерт» включается только тогда, когда есть подозрения, что ребенка похитили, — но ведь и добровольно сбежавший не обязательно оставляет записку «я сбежал, не ищите меня». Официальная статистика говорит, что в России находят девять из десяти пропавших детей, но опыт добровольцев говорит, что треть исчезнувших так и не удается найти. Если ребенок пропал — сразу идите в милицию, советуют юристы, никаких правил, что надо ждать трое суток, нет; чем скорее, тем лучше.

Игорь Симонов, адвокат: «Если есть основания предполагать, что с человеком могло что-то случится, что в отношении него совершено какое-то преступление, то, конечно, незамедлительно надо обращаться в ближайшее подразделение полиции и органы внутренних дел, с описанием всех обстоятельств дела. Здесь нужно сделать заявление о пропаже человека как без вести пропавшего, желательно приложить его фотографию»

Можно создавать специальную службу поиска детей, но если она будет работать с обычным подходом — бумажной волокитой и выходными (а дети, как оказалось, умеют пропадать и в праздники), то не легче ли просто наладить нормальное взаимодействие с добровольцами — они уже есть, и им не надо объяснять, что дети — это наше будущее.

Сергей Морозов, Ирина Малова, Алексей Веселовский