В России хотят возродить рынок лекарственных растений

Призыв сенаторов развивать рынок лекарственных растений поначалу может вызвать усмешку, мол, докатились, будем теперь лечиться подорожником. Но на самом деле здесь есть о чем поговорить.

Белан Хамчиев, заместитель председателя комитета агропродовольственной политики и природопользования Совета Федерации РФ: «Нет семенного материала, не проводится селекционная семенная работа в этом направлении, нет техники, нет кадров. Если будет поддержка, рассчитываем, что эта отрасль будет развиваться. И это не только экономика, это и здоровье человека».

Сегмент фармрынка, основанного на так называемом травяном сырье, относительно невелик. Площадь выращиваемых лекарственных культур в России составляет порядка 130 тысяч гектаров. Это 0,2% от всех засеваемых полей. По данным Всероссийского НИИ лекарственных растений, площади сокращаются, вообще индустрия в тяжелом положении. Оказавшись на крупнейшем в России производстве лекарственных препаратов растительного происхождения, в это поначалу трудно поверить. Сырья для производства здесь даже меньше, чем надо переработать за день.

Предприятие перерабатывает около 2000 тонн сырья в год, но это больше половины всего рынка лекарственных растений в России. Есть с чем сравнивать.

Белан Хамчиев: «В Китае производят около двух миллионов тонн сырья, мы на сегодняшний день производим только около 10 тысяч тонн, в пределах 10 тысяч тонн».

Прежде чем говорить о проблемах, надо разобраться, чем отличается такое лекарство от БАДов или, например, травяного чая.

Андрей Черданцев, генеральный директор «Красногорсклексредства»: «Давайте начистоту. БАДы — это не лекарство. БАДы это абсолютно не лекарство. И я вам скажу, что содержание действующих веществ в БАДах контролируется, не предполагается, что БАДы оказывают какое-то физиологически активное или терапевтическое действие».

Требования к составу лекарств намного строже. Если с таблетками собственными глазами разницу не увидеть, то в качестве примера можно оценить некоторые лекарства на травяной основе. Взять хоть крапиву, в ней допускается небольшое количество стеблей, не более 5%. Можно сравнить с другой крапивой, где почти 90% стебля, он дает белый цвет, ждать от него лечебного эффекта не стоит. В чем смысл подделывать крапиву? Есть мнение, что проще всего фальсифицировать именно лекарственно-растительные препараты, это дешево, к тому же очень многие компании считают, что в этом они легко специализируются. Но на крапиве экономить — это уже перебор.

Точно так же можно продать и липу, и бессмертник, и ромашку, но покупатель часто не видит разницы между лекарством, БАДом и чаем, особенно если они стоят рядом на аптечной полке.

Андрей Черданцев: «В аптечной сети одновременно могут находиться несколько производителей, в том числе собственная торговая марка. Они чаще всего зарегистрированы в виде БАДов, то есть там сознательно не может быть физиологического, терапевтического эффекта. Но предлагать будут именно его.
При этом в рознице конечный потребитель разницу в цене может и не видеть».

Собственный комплекс клинических исследований и контроля малые предприятия себе позволить не могут. На красногорском заводе, например, целых четыре этажа лабораторий.

Ольга Трифонова, директор по качеству и развитию: «Мы подтверждаем не только содержание действующих веществ, но и безопасность, то есть показатель безопасности контролируется. И мы определяем подлинность, что именно эта ромашка аптечная, а не другой вид ромашки. Для этого мы проводим исследования, которые подтверждают подлинность».

Последнее: отсутствие собственного семенного фонда. Взять хоть лекарственную ромашку, самое распространенное растительное лекарство. Его основные поставщики — это Египет и Казахстан.

Алексей Коржиков, директор сельхозпредприятия «Азия Голд» (Казахстан): «Спрос на лекарственное сырье растет в геометрической прогрессии, потому что люди стали обращать на здоровый образ жизни, стали пить травки, что для нас это приятно, это радует».

Это хорошо и в смысле международного сотрудничества. Чтобы страна получала своих специалистов и в конечном итоге получала больше налогов, надо развивать собственные специализированные сельхозпредприятия. В России ту же ромашку выращивают, например, в Адыгее.

Алексей Шадрин, руководитель по заготовке лекарственно-растительного сырья: «Расширять объем по ромашке не планируем, наверное, даже сокращать будем. Трудная все-таки культура. По мяте, думаю, наращивать будем, конечно. Растение многолетнее, проще. Поддержки никакой нет, хотя приравнивали вроде к сельхозкультурам наши лекарственные растения. Ни гектарной поддержки, ни по гербицидам, ничего никого».

Важно понимать, что это наукоемкий сегмент, это рабочие места для специалистов узкого профиля, ведь производство лекарственных препаратов требует именно специалистов.

Андрей Черданцев: «У нас больше 400 сотрудников трудятся на нашем предприятии, но из них в производстве задействовано меньше четверти».

Если смотреть шире, таких направлений в России очень много, им есть куда расти (это эффект низкой базы), хотя ни одно из них не может быть локомотивом экономики. Одновременный рост в узкоспециализированных отраслях может в конечном итоге принести больше пользы, чем одна большая стройка века.