На минувшей неделе в Горном Алтае удалось обнаружить небольшие фрагменты космического грузовика «Прогресс», так и не добравшегося до орбиты в конце августа. Поиски продолжаются, параллельно ведется мониторинг экологической обстановки. Слухи о том, что в результате аварии в почву мог попасть высокотоксичный гептил, в свое время многих тут взбудоражили. Пока, впрочем, это не более чем миф, и все показатели в норме. А вот с чем в стране реальные и большие проблемы, так это с утилизацией особо опасных отходов. Корреспондент НТВ Алексей Поборцев искал ответ на вопрос, по чьей вине ядовитые свалки выходят из-под контроля и какой наносят ущерб. Жительница поселка Нагорск: «Отходы зарыли в Нагорске вот эти, которыми мы дышим. Сколько можно откладывать эти отходы в нашу землю, в наши болота? Почему наши дети должны рождаться желтыми?» О том, что на местной свалке бытовых отходов тайно закапывают что-то ядовитое, жители поселка Нагорск Кировской области узнали случайно. Местный охотник за металлоломом по пояс провалился в токсичные отходы. Диагноз — химический ожог нижних конечностей. Галина Кротова, супруга пострадавшего: «Сначала у него они стали какие-то коричневые, а потом у него стали страшные язвы». Выяснилось, что под видом бытового мусора на частную свалку тоннами привозили высокотоксичные отходы. Бочки с неизвестным веществом просто заваливали мусором. Местный житель: «Сюда слишком много завозилось всяких препаратов токсичных, разных видов. Что здесь захоронено, сказать сложно». Предельно допустимые нормы содержания вредных веществ в воздухе превышены в тысячи раз. Яды проникают глубоко под землю. Андрей Петров, представитель Greenpeace России: «И человек, находясь поблизости, пользуясь водой, в которую попадают источник, реально отравляет себя, и, самое главное, своих потомков». Чтобы закрыть нелегальные полигоны, которые за большие деньги готовы принимать любые токсичные отходы, часто требуется не одно решение суда. Мужчина: «Вы, ребята, знаете, сколько судебных решений было? О закрытии я не помню, а вот о приостановлении и об отмене было. Кошмар. И сколько здесь прокуроров природоохранных было». Охранник чувствует себя очень уверенно. За забор никого пускать не велено. В этих бассейнах-накопителях отходы рязанского завода Химволокно, предприятие давно обанкротилось, а ядовитые химические отходы так и остались на его территории. Теперь их становится все больше. Здесь открыли частный полигон для захоронения опасных промышленных отходов. Местная жительница: «Начинается головокружение, тошнота. Невозможно просто дышать». У дачников растения буквально горят на грядках. Местная жительница: «Это ожог, и не солнечный, а химический. Из-за выброса в атмосферу какого-то газа». Суд аннулировал лицензию частной свалки, но местные жители утверждают, что и после решения суда на полигон продолжают привозить ядовитые вещества, в основном пестициды. По пять-шесть большегрузных машин в месяц. Мужчина: «Они их выгружают в открытый грунт, никак не обезвреживая их, и засыпают песком, выравнивая бульдозером». Жители поселка Турулатово установили у ворот полигона камеру видеонаблюдения. Судя по записям, несмотря на все заверения властей, видно, что свалка продолжает работать, во всяком случае фуры на полигон как ездили, так и ездят. Лев Фёдоров, эколог: «У нас почти все свалки — это на уровне мафии. Ну, то есть шофера приезжают, им просто платят и скидывают кое-как, потому что они не по правилам мусор сдают». В стране сложилась система, при которой заниматься легальным захоронением и переработкой токсичных отходов невыгодно — слишком дорого. Огромную прибыль дают только левые свалки. В Минприроды нелегальные свалки попробовали посчитать. Ринат Гизатуллин, заместитель министра природных ресурсов и экологии РФ: «Не полигоны нормальные, а вот именно свалки, которые по всей стране образовались, — это нечто, мало напоминающее какую-то легальную схему утилизации отходов. Есть, действительно, какие-то там бандитские, коррупционные вещи. Это полный, как говорится, бардак. И вот таких свалок за последний месяц Росприроднадзор насчитал порядка 1400». Одна из них образовалась в горах Алтая. Раньше здесь добывали ртуть, потом Акташский рудник закрыли, но ядовитой ртути здесь стало только больше. В один ангар предприниматель из города Бийска пять лет свозил остатки градусников, ртутных ламп, кислоты и щелочи. Накопилось 110 тонн токсичных отходов. Бизнесмен хотел организовать их переработку, но что-то у него не сложилось. Теперь ветер разносит ядовитую пыль, а вода вымывает из бочек тяжелый металл в речку Чибитка. Местная жительница: «Весной — красная вода». В поселке Акташ люди десятилетиями работали на ртутном руднике. Что этот тяжелый металл делает с человеком, здесь знают очень хорошо. Местная жительница: «Весь Акташ уже без зубов, без глаз, без ничего». Природоохранная прокуратура требует вывезти ядовитые отходы на переработку, вот только кто этим будет заниматься. На заброшенном руднике остался только один сторож. Проблема переработки ртути актуальна не только для поселка Акташ. Страна все активней переходит на энергосберегающие лампочки, а в каждой из них — пары этого ядовитого металла. Андрей Нагибин, эколог: «Чем мощнее лампы, тем больше содержание этих ртутных паров. Это гораздо опаснее, чем металлическая ртуть». Когда лампочки перегорают, в мусорный контейнер их выбрасывать нельзя. Но у нас пока нет сети пунктов приема у населения испорченных энергосберегающих ламп. Есть и те, кто по мере сил пытается эту ситуацию изменить к лучшему. Вредные пары ртути улавливает система фильтров — на природоохранном предприятии в Санкт-Петербурге утилизируют не только энергосберегающие и люминесцентные лампы. Здесь разбирают компьютеры, мониторы, телефоны и вообще любую оргтехнику — все, что привозят из города экомобили, передвижные пункты приема того, что нельзя бросать в мусорный контейнер. Сергей Бочков, генеральный директор Природоохранного предприятия: «Принимаются у населения любые виды отходов любых классов опасности. Человек может принести свой компьютер сдать, может колеса от автомобиля, аккумулятор от автомобиля, батарейку, телефон, все, что угодно». Пока таким образом в Петербурге удается собирать около 10% всех перегоревших энергосберегающих ламп. Опасные отходы в нашей стране больше зарывают на вечное хранение, чем перерабатывают. Ринат Гизатуллин, заместитель министра природных ресурсов и экологии РФ: «На данный момент приходится констатировать тот факт, что в Российской Федерации отрасль по переработке опасных отходов нет. Не важно, это лампочки, ртуть, батарейки, щелочные всякие элементы, другие там особо опасные вещи». Красный бор в 30 километрах от Санкт-Петербурга — самый большой на северо-западе России полигон для захоронения промышленных отходов. Высокотоксичные отравляющие вещества сюда начали завозить еще в 70-м году прошлого века. Сегодня в могильниках Красного бора находится около 1,5 миллиона тонн ядовитых отходов. Огромные котлованы выкопали в мощном пласте глины, чтобы исключить протечку ядовитых веществ. В котлованы, которые здесь называют картами, выбрасывают все, что пока не могут переработать. Когда карта заполняется, ее засыпают той же глиной. Александр Моисеев, генеральный директор государственного природоохранного предприятия «Полигон Красный бор»: «Мы сейчас с вами находимся на карте №68, куда ведется прием органических отходов, нефтесодержащих». Технология захоронения не менялась с советских времен. Раз в несколько лет на полигоне вспыхивают пожары. Последний крупный случился этим летом и серьезно напугал всю Северную столицу. В глубине этого котлована произошла неизвестная химическая реакция, ядохимикаты загорелись. Сколько вредных веществ попало в атмосферу, неизвестно. Александр Моисеев: «Это комплекс предназначен для сбора ливневых и сточных вод». Экспериментальный завод по переработке ядовитых отходов строят в Красном Бору. Строят уже 14 лет. Только Европейский банк реконструкции и развития выделил на эту стройку кредит в 5,5 миллиона долларов. Но экологический долгострой никак не удается завершить. Пока у нас продолжают все закапывать в землю: и токсичные отходы, и деньги.
