Убийца городов возвращается

Диагноз как приговор. Пугающую статистику обнародовала на минувшей неделе Общественная палата: каждый год в России от туберкулеза умирает 35 тысяч человек. Это, по сути, население небольшого города.

Наибольшую тревогу вызывает тот факт, что растет число инфицированных детей. Настораживает и другая тенденция — чахотка, которая считалась болезнью бедных, поражает и вполне благополучных с социальной точки зрения людей.

Почему «убийца городов» вернулся, что с этим делать, каков риск подхватить смертельную заразу, разбирался корреспондент НТВ Вадим Фефилов.

«Воробышками» милицейский водитель называет бродяг, которые по обыкновению греются на линии теплотрассы. Человек без паспорта Юрий Покровский вспоминает, как его товарищ внезапно стал чахоточным и через несколько месяцев умер. Оригинальная рецептура не помогла.

Юрий Покровский: «Он уже харкать кровью начал. Я ему помогал, собачатину давал, барсучий жир».

Передвижная лаборатория фиксирует — каждый восьмой из сибирских бродяг болен туберкулезом в тяжелой форме. Им предлагают лечь в госпиталь, но если палочка Коха в организме живет уже несколько лет, то вылечить их нельзя.

Каждый вирусоноситель вне стационара способен заразить несколько десятков человек, но удержать странников в больнице против их желания не получается. У главных врачей туберкулезных диспансеров по всей стране одни проблемы.

Владислав Ерохин, генеральный директор НИИ туберкулеза: «Вы его найдите, вы его изолируйте, вы его и лечите. Должны быть стационары такого закрытого типа. Ну, вот как в советские времена. Их можно назвать как-то по-другому, но они должны носить закрытый характер, они должны быть с охраной. Все это обязательно».

По закону руководитель лечебного учреждения может подать на больного в суд и исполнители должны его найти и доставить, но это только в теории. Приставы к таким задачам относятся без энтузиазма.

Ольга Смирнова, ведущий специалист службы судебных приставов по Костромской области: «Судебным приставам приходиться ехать с больным в одной машине. Мы, конечно, используем марлевые повязки, но все равно сами понимаете, что человек есть человек. И он на подсознательном уровне думает, что это опасно».

Больной должен находиться в стационаре 3–4 месяца и потом всю жизнь на учете. Необходимые условия для излечения в диспансерах — полный покой, чистый воздух, поэтому должен быть лес вокруг и улучшенное питание.

Евгений Нечаев, главный врач противотуберкулезного диспансера: «Питание больных находится у нас сейчас на высоком уровне. В день на одного человека тратится порядка 130 рублей, а это считается довольно неплохой показатель. У нас питание — часть лечения по приказу Министерства здравоохранения».

Инна Малахова, старший инспектор УВД г. Барнаула: «Коль, у тебя как дела? Ты чего такой грязный? Спишь что ли, дрыхнешь?»

На маму 5-летнего Коли Евдокимова возбуждено уголовное дело по статье «Жестокое обращение с несовершеннолетним». Ребенка не раз видели ночью на помойке. Он там искал себе еду.

Елена Евдокимова: «Я не считаю себя хорошей матерью, не считаю, но я воспитываю ребенка как могу».

У Елены Евдокимовой страшный диагноз — туберкулез в открытой форме, но неясно, где заразился Коля. Может быть дома, а может и на улице. Сколько людей в России уже больны или могут вот-вот заболеть — неизвестно. Ученые предполагают, что эти цифры огромны.

Владислав Ерохин, генеральный директор НИИ туберкулеза: «Большинство населения инфицировано туберкулезом».

Чтобы уточнить масштабы, необходимо «просветить» всех без исключения, но сделать флюорографию обязательной вряд ли возможно. Есть еще и приезжие из стран СНГ, работающие не только на стройках, но и на рынках и в общепите. Ведь медицинскую справку купить сейчас легче легкого.

Противотуберкулезная прививка БЦЖ в детстве вовсе не гарантирует здоровье в будущем. А перед вирусом все равны и социальный статус не важен.

Евгений Нечаев, глав врач противотуберкулезного диспансера: «Портрет больного у нас не меняется последние 5 лет. Чаще всего это мужчина, чаще всего не работающий».

Владислав Ерохин, генеральный директор НИИ туберкулеза: «Есть у нас и состоятельные люди, которые себе ни в чем не отказывают».

Ни один из существующих ныне лекарственных препаратов ей не помог. Медикаментозный метод лечения оказался неэффективным, потому 15-летняя девушка оказалась на операционном столе. Она — из благополучной семьи. По словам врачей, таких случаев становится все больше и больше.

В последние годы появился вирус, который действует в организме стремительно и разрушает легкие человека в считанные месяцы. Его называют PDR или «пекинский». Чрезвычайно агрессивный штамм не восприимчив абсолютно ко всем имеющимся у врачей лекарствам.

Мария Ерохина, старший научный сотрудник НИИ туберкулеза: «Выясняется, что лечить нечем. Ни один антибиотик не действует».

Еще совсем недавно операции при туберкулезе были крайне редки, но вот только в прошлом году в Москве их сделали 300, а необходимость в них в десятки раз больше. Это только то, что на поверхности.

Дмитрий Геллер, заведующий хирургическим отделением НИИ туберкулеза: «Прогноз излечения этих больных без хирургического лечения? Да он просто не существует, нет хорошего прогноза».

В НИИ на стенде — образцы поврежденных болезнью легких, которые остались еще с 30-х годов прошлого века. В московском профильном институте заканчивается ремонт, но старый шкаф решили оставить. Ученые считают, что новая вспышка болезни неминуема.

Дмитрий Геллер, заведующий хирургическим отделением НИИ туберкулеза: «Чем хуже живут люди, тем сильнее развивается туберкулез. А сейчас люди плохо зарабатывают, людей увольняют с работы, в семьях плохо питаются, все находятся в состоянии стресса. Безусловно, будет рост туберкулеза».

Недавно Всемирная организация здравоохранения объявила, что в ближайшие 2–3 года будет найдена эффективная вакцина и универсальное лекарство против туберкулеза. На эти цели нескольким научным центрам выделены сотни миллионов долларов. Один из ведущих московских хирургов Дмитрий Геллер сказал нам, что подобные оптимистичные заявления из штаб-квартиры ВОЗ в Женеве он слышит на протяжении уже двадцати лет.