Таким советского вождя видели немногие

В обмен на уникальный фотоархив Владимиру Мусаэльяну, личному фотографу Леонида Брежнева, предлагали в конце восьмидесятых что угодно. Несколько чемоданов негативов, которые скопились за годы его работы с генсеком, на Западе всегда ценились на вес золота.

В 1974 в Болгарии за несколько снимков Брежнева Мусаэльяну подарили «опель». Леонид Ильич пошутил тогда: «Хорошая машина, но четыре колеса мои».

К столетию Брежнева в Историческом музее собрали фотографии, предназначенные для семейного архива: генсек играет в домино, выпивает с друзьями и угощает девушек. Эксклюзивные снимки увидел корреспондент НТВ Владимир Чернышёв.

На выставке в Историческом музее есть единственное фото Брежнева, снятое не Владимиром Мусаэльяном: гимназист Брежнев с мамой. А рядом уже генсек Брежнев рыдает на ее похоронах. Его личный фотограф Владимир Мусаэльян неотступно сопровождал шефа почти 15 лет, на работе и на отдыхе.

Такую жизнь не назовешь застоем. В Историческом музее теперь показаны и те фотографии, что на первой полосе «Правды» не печатались.

Владимир Мусаэльян, личный фотограф Л. И. Брежнева: «Здесь больше, наверное, 50 процентов фотографий, которые люди не видели».

Даже снимок прослезившегося генсека, встречающего освобожденного Луиса Корвалана, не приветствовали в ЦК. Это был «экспортный» Брежнев. На Западе снимок получил премию «Золотой глаз», а советскому народу не полагалось знать, что его лидер способен на человеческие эмоции.

Но, как ни странно, именно на запрещенных к публикации фотографиях Брежнев предстоит человечным и обаятельным. О таком и анекдоты рассказывать не захочешь. Вот он дает прикурить Тодору Живкову прямо за столом переговоров. А вот на Кубе выпивает с Фиделем, выйдя в море на катере.

Некоторые снимки способны изменить уже устоявшиеся стереотипы. Вот в Кемп-Дэвиде Брежнев один, без помощников и без Громыко, через переводчика ведет диалог с Никсоном и Киссинджером. Обстановка неформальная и, кажется, не судьбу разрядки лидеры враждующих держав здесь решают, а на шашлыки собрались.

Владимир Мусаэльян, личный фотограф Л. И. Брежнева: «Он владел ситуацией, владел темой. Не слушайте никого, неправда это была, что кто-то ему там все подсказывал.

Брежнев располагал к себе. Поэтому, видно, все переговоры велись на доверии. Леонид Ильич по 8–10 часов с Киссинджером сидел. И я знаю из воспоминаний Киссинджера, он говорит: „наверное, Бог меня покарает, но мне Брежнев нравился“».

Однако Брежнев испытывал и антипатии, например, к Чаушеску.

Владимир Мусаэльян, личный фотограф Л. И. Брежнева: «Допустим, он встречается с Чаушеску, и мне показывает, что, где они обнимаются, целуются, я давать это не должен».

С такой харизмой можно было и демократические выборы выиграть. На фотографиях видно, что Брежнева одинаково тепло приветствуют и французские рабочие на заводе «Рено», и советские строители БАМа. Есть снимки Леонида Ильича в советской Туркмении, в местном наряде, а на других советские грузины потчуют любимого лидера вином.

Владимир Мусаэльян, личный фотограф Л. И. Брежнева: «Он сливался с ними. Мог в Туркмении своим для туркменом быть, у грузинов мог грузином быть».

Жизнь официальная, жизнь частная. Золотая свадьба генсека, а стол — как в обычной советской семье, никаких деликатесов. Вот генсек играет в домино и угощает пивом девушек из обслуги. На последних снимках Брежнев не выглядит больным — он выглядит смертельно уставшим.

Владимир Мусаэльян, личный фотограф Л. И. Брежнева: «Начиная с 1976 года говорил, что пора бы уходить. Но я вам скажу, если вам 50 раз на дню говорить, что вы великий, вы поневоле станете фараоном».

Теперь, когда Брежневу грядет 100 лет, и на его жизнь, и на его эпоху можно смотреть без гнева и пристрастия. На снимках в Историческом музее предстает часть жизни одного человека, и часть истории страны, которой давно нет.

Может, и Брежнев делал ошибки, и в стране советской не всегда хорошо жилось, но эта фотолетопись доказывает и напоминает, что ничего нет в истории однозначного.