Русской провинции помогает немецкий архитектор

В Ленинградской области хотят возродить институт старост. Они существовали и в царской России, и при советской власти. Работают они и сейчас, но все — на общественных началах. Закон, который должен наделить правами и обязанностями активных жителей села, пока не принят.

Но известно, что на эти нужды областное правительство намерено тратить около 150 миллионов рублей ежегодно. Любопытно, но не все старосты желают, чтобы их общественно-полезный труд оплачивался. Кто они — современные старосты и как ими становятся?

О необычных людях обычной русской глубинки — специальный репортаж корреспондента НТВ Катерины Правдиной.

Асфальт заканчивается. Разбитая грунтовка ведет в тупиковую деревню Заднево. Постоянно обитаемых в когда-то большом селе домов десять. С развалом совхоза жители стали разъезжаться, постепенно прекратил курсировать автобус. Те, кто остались, теперь существуют в особом ритме жизни. Философско-спокойном. Но если что-то случается, идут к Вере Ивановне. Или она идет к ним.

Вера Ивановна Лебедева уже не помнит, когда стала старостой. Но точно со времен советской власти. И так уж сложилось, что ее дом — центр села. Сюда два раза в неделю приезжает автолавка. Хорошая возможность не только сделать запас продуктов, но и обсудить насущные трудности, к которым тут, в принципе, привыкли.

Вера Ивановна всегда была отзывчивой, но никогда пробивной. А сейчас, получилось, и пробивать нечего. На ее требования чистить дороги, если вдруг зимой засыпало, реагируют быстро, да и на нерадивых медиков находят управу. При этом все понимают: асфальт к ним точно не проложат и новенький автобус не пустят. Что ли смирились? Все идет как-то своим чередом.

Глава инвестиционной компании Денис Никифоренко в деревне Сопели обосновался всего два года назад. И за это время умудрился обрести статус старосты. А вообще он просто проезжал мимо и вдруг почувствовал: тут его место. Теперь обустраивает и собственный дом, и общую территорию. Вместе с местными властями и даже по выходным.

Сельский пруд — третий проект инициативного старосты. Деревня уже почти окружена противопожарными рвами. Детям сделали площадку. Пока не справиться с дорогой (но Денису вроде обещали) и с освещением. На все поселение — один фонарь. Да и в домах некоторых по-прежнему живут при свечах.

Денис Никифоренко, староста деревни Сопели: «Нужно изучить документы, посмотреть, какие сроки там прописаны по установки осветительных столбов. Если сроки не соблюдаются, обратимся в соответствующие инстанции».

Безграмотность жителей села — главная их проблема, по мнению Дениса. Не знают, чего могут требовать. Чувствуя свою необходимость, он старается приезжать в деревню каждую неделю. В этом году посадил картошку и снова огурцы. В прошлом не смог собрать хороший урожай. Экспериментирует дальше.

WI-FI в недостроенном доме позволяет быть в курсе котировок акций и отслеживать, не сдвинулся ли с мертвой точки проект деревни будущего, которую его компания хочет построить в Выборгском районе и миниатюру которой Денис создает в Кировском.

Денис Никифоренко, староста деревни Сопели: «Лидерские качества, наверное, нужны, но они второстепенны. Главное — быть позитивным и находить со всеми общий язык».

А еще, когда день в деревне проходит удачно, он играет на трубе. И так почти каждый вечер.

Томас Эрих тоже находит в музыке невероятный шарм, как и в русской природе. Он вообще ищет красоту во всем, что его окружает.

Будь это в Германии, говорит Томас, вокруг острова давно уже был бы заповедник. И вот так наслаждаться красотами болот никому бы не позволили. Именно в русской деревне немецкий архитектор обрел свободу мысли и творчества. Построил беседку на воде, оборудовал пляж, купив десятки кубометров песка. Для всех.

Угрожающая табличка о частной собственности — хитрый трюк, преграда для хулиганов и тех, кто оставляет после себя горы пакетов и бутылок. Борьба с мусором и с шумной молодежью оказались самыми сложными в веренице сельских проблем. Ему пришлось сломать собственный причал и даже вступить в рукопашную. Ходил с фингалом, но не сдался. Теперь в деревне чистота и тишина по ночам.

Томас Эрих, и. о. старосты деревни Озерки: «Если у вас что-то ломают, замажьте столбы черной краской. Они ночью приезжают, хотят ломать и пачкаются краской. И дома у себя получают за это. Очень эффективно! Один день — и тишина навсегда».

За десять лет, которые Томас с женой живут в деревне, многое изменилось. И главное — люди стали отзывчивее. Два раза в год они собираются в саду отреставрированного немцем старого русского дома. И на этих встречах почти стирается разница между бедными и богатыми. Все хотят сделать свою жизнь на озере удивительной каждый в силу возможностей. И Томас рад, потому что деревня стала его домом.

Люция Класс, жена Томаса: «С того момента всего раз был в Германии. Не скучает. Может быть, по еде скучает. А немецкий порядок он здесь создает».

Гармония дается Томасу нелегко. Когда плохо соседу, он просто организует помощь, а не ждет ее. Два года добивался газификации. Сколько придется ждать разрешения на строительство клуба на полуострове неизвестно. Но у Томаса, который совсем не хочет быть старостой, терпения достаточно. Если он вдруг все бросит, то будет вынужден уезжать отсюда, а он не уедет.

В России так сложилось исторически, что жизнь на селе всегда сопровождалась трудностями. К их преодолению все стремятся по-разному или не стремятся вовсе. Но большинство все-таки мечтает о лучшей жизни. И оказывается, просто нужен кто-то, кто начнет этот непростой путь или хотя бы прислушается к бедам. Таких людей называют старостами, даже если они ими не являются.