Сбитый под Киевом летчик прошел 100 км по «дороге смерти» с осколком в груди

На крейсерской скорости — 750 километров в час — летающий танк идет по тылам противника. В заданном районе Иван закладывает вираж. Его верный «Грач» на малой высоте заходит на цель для атаки. Мгновение — и кажется, что небо обрушивается на пилота, взрывная волна сменяется звенящей в ушах тишиной, лицо секут осколки стекла разбитого «фонаря» кабины.

Подбитый с земли штурмовик сваливается в штопор. Фюзеляж в решето, системы управления вышли из строя, один за другим загораются двигатели. Счет идет на секунды, еще мгновение — и Су-25 рухнет с небес на землю. Пилот берет автомат и рвет к себе ручку катапульты. Медленно спускаясь на парашюте, он был живой мишенью для бандеровцев, но пули свистели мимо.

Приземлившись в глубоком тылу противника, Иван освобождается от парашюта. Вокруг на сотни километров — территория врага, рация вышла из строя, связи со своими нет. Лицо в крови, а под сердцем — осколок. Иван оказывается перед главным выбором в жизни: сдаться или сражаться до последнего. Справившись с адреналином, Иван замечает украинских боевиков, которые бегут к нему. Майор оказался совсем один в глубоком тылу врага.

Пилот успел добежать до перелеска на краю поля и там затаиться. Стараясь сбить погоню со следа, майор, обливаясь кровью, начал петлять по лесам. Забравшись в глухую чащу, летчик сумел наконец перевести дыхание и только тогда осознал, что серьезно ранен. Прямо в груди кровоточила рана от осколка ракеты, которой был сбит его Су-25.

Иван Редкокашин: «Антисептиком залил, залепил, оделся, дальше ночи дождался примерно, подстихло все, дальше принял решение туда идти, до границы».

Впервые в жизни пилоту-штурмовику предстояло, опасаясь засад и погони, идти пешком по маршруту «туда — не знаю куда». Вслушиваясь в тревожную тишину, начал долгий путь к своим по тылам врага.

Свет на опушке леса впервые забрезжил, когда летчик издалека увидел какой-то поселок, окруженный на въездах блокпостами и пунктами расположения ВСУ. Заходить в населенный пункт было смертельно опасно, но пилоту нужен был ориентир, чтобы определить, где он находится и скорректировать направление движения. Помог комендантский час — на улице никого не было.

Иван Редкокашин: «А это такое здание, там флагшток, ступеньки такие, думаю: ну, может быть, школа или там какая-нибудь администрация, где еще флаги висят. Что за флаг? Смотрю — два цвета».

Так и оставшись незамеченным, майор бесшумной тенью вернулся в лес. Он шел в отрыв, прислушиваясь к враждебным шорохам ночи.

Иван Редкокашин: «Рассчитывал, что нужно минимум 100 километров как-то пройти».

Казалось, что это выше человеческих сил: в одиночку 100 километров по тылам врага, без воды, с тяжелым ранением и тремя шоколадными батончиками в подсумке. От голода внутри все сводило, но русский офицер не мог позволить себе зайти на какой-нибудь хутор и, угрожая оружием, забрать у местных еду.

Иван Редкокашин: «Когда мост железнодорожный увидел, мне показалось, в сумерках там кто-то ходит. Думаю, мост целый — значит, он нужен нашим, значит, там наши».

Неясные фигуры в сумерках и огоньки, которые ему привиделись издалека, оказались миражом. В сторожке обходчика и на мосту никого не было. Разглядев в темноте название железнодорожной станции, он наконец точно определил свои координаты. Сверившись с картой, летчик решил, что до своих идти осталось недолго, и направился по дороге в поселок, не прячась от посторонних глаз.

Иван Редкокашин: «Захожу в населенный пункт, для себя решил, что буду прятаться, противник поймет, что это к нему бежит, ну, то есть наши, наши поймут, что противник крадется».

Еще со студенческой скамьи он твердо усвоил, что небо не прощает ошибок, в его случае ошибка могла стать смертельной. Его внутренний диалог с самим собой неожиданно оборвали резкой командой.

Иван Редкокашин: «Стой, кто идет! И фонарик на меня уже кто-то светит».

Яркий свет фонаря слепил глаза, разобрать, чья форма на солдатах, было невозможно. Неясные силуэты навели на него стволы автоматов.

Иван Редкокашин: «Говорит мне : „Пароль там такой-то?“ Я говорю: „Я не знаю пароль“. Он говорит: „Ты кто такой вообще?“ Я говорю: „Пацаны, дальневосточники, я свой, не убивайте меня“».

Когда свет фонаря на мгновение скользнул по форме задержавших его бойцов, майор приметил родной российский камуфляж. Остатки сомнений развеялись — точно попал к своим.

По пути на допрос майор случайно узнал, что шел к своим дорогой смерти, через сектор обстрела ВСУ. Доказательств, что он свой, у него при себе не было никаких. Да и не могло быть — на задания штурмовики летают без документов.

Ухитрившись уйти живым из-под носа бандеровцев и преодолев больше ста километров по тылам ВСУ, пилот рассказывал свою историю в надежде, что ему поверят. Услышав знакомый номер части, как и положено на допросе, Ивана пытались ловить на деталях. Искали в его показаниях противоречия и неточности. Заметив у Ивана кровь, военные позвали ротного медика, а комбат связался с начальством. Так личность Ивана была установлена.

Майора отвезли в госпиталь и сделали ему там операцию. Осколок, который он получил в небе где-то под Киевом и потом нес под сердцем к своим, пилот сохранил на память. 2 августа 2023 года Иван Редкокашин был удостоен звания Героя России.

Все выпуски программы «Новые русские сенсации».