Контроль вырубки и восстановление: как в России заботятся о сохранении лесов

Древесина была и остается важнейшим стратегическим ресурсом. Сокращение площади лесов — давно существующая проблема. Решить ее можно двумя способами — контролировать вырубку и вести работы по восстановлению, например, заниматься высадкой деревьев с закрытой корневой системой.

Татьяна Антонова, инженер отдела мониторинга состояния лесных генетических ресурсов: «Не сосчитать, сколько я посадила деревьев за прошлый год. 185 тысяч посадила с открытой корневой системой, с закрытой было 45 тысяч».

Это обязательства каждой компании, арендующей леса под заготовку древесины. Сколько срубил, столько и посадил. В 2018 был запущен федеральный проект восстановления лесов, который должен был завершиться в нынешнем году. Общий бюджет составил 37 миллиардов рублей. В 2022 площадь лесов увеличилась на 171 тысячу гектаров, в прошлом — еще на 107.

Иван Советников, руководитель Федерального агентства лесного хозяйства: «В 2023-м, 2022-м, 2021 годах в России высаживаются леса, работы по лесовосстановлению проводятся на большей площади, чем рубится и гибнет».

Косвенное подтверждение этому можно найти там, где выращивают саженцы промысловых пород.

Егор Командовский, директор центра лесовосстановления Иркутской области: «Если в 2020 году мы выращивали где-то 600 тысяч сеянцев, то в этом году мы вырастили 2 миллиона 400 тысяч».

Но надо понимать контекст и помнить, что происходило последние три года. Сначала COVID-19, который спровоцировал спад производства, затем многие страны оказались закрыты для экспорта древесины из России. По данным Рослесхоза, объем заготовки древесины за прошлый год превысил 180 миллионов кубометров. Это немного, если сравнивать с доковидным 2018-м, ведь тогда заготовили 236 миллионов.

Андрей Птичников, заместитель руководителя Центра ответственного природопользования Института географии РАН: «Многие лесопереработчики сейчас работают на нулевую рентабельность, фактически чтобы поддержать то производство, которое у них было, потому что лесная отрасль была очень экспортно-ориентированная».

Только сейчас объемы производства начинают расти, следовательно, дерева потребуется больше.

Дмитрий Павликов, руководитель лесозаготовительной компании «Свеза Ресурс» в Центральном регионе: «После коронавирусных ограничений и ограничений по экспорту у нас лесозаготовка восстанавливается. Если в 2023 году мы от всего того, что запланировали, заготовили 50%, то в этом году планируем заготовить 100%».

Пришлось искать новых партнеров, новые рынки сбыта, переориентироваться с Европы и США на Азию и страны ближнего зарубежья.

Евгений Михель, директор комбината лесопромышленной группы «Свеза» в поселке Новатор: «Заказы стали более точечные и очень востребованные по качеству. Азиатский рынок очень требователен к поверхности, к дефектам на фанере. И сфера применения намного шире».

Получается, что плохо для экономики, то хорошо для экологии? Если начнут больше производить, то начнут больше вырубать. Чтобы произвести фанеру, нужно потратить древесины в 2,5 раза больше. Вот есть на изготовление двух кубометров фанеры нужно потратить пять кубов березы. Несложно посчитать, какими темпами надо восстанавливать леса. Но нужно учесть и второе важнейшее направлении работы — борьбу с незаконными вырубками.

Иван Советников: «Самая негативная часть, когда люди просто по-черному заходили ночью, вырубали делянку и уходили. Это, наверное, самый был бич лесного хозяйства. Если посмотреть динамику последних 10, 7, 5 лет, мы видим очень четкую линию на снижение такой незаконной рубки. В первой половине 2024 года объем незаконной рубки мы фиксируем в районе 170 тысяч кубических метров».

То есть это 1/10% от законной вырубки. По сравнению с годами, когда нелегальный вывоз леса составлял несколько процентов, это немалый прогресс. В наши дни следы преступлений найти гораздо проще. Незаконную вырубку в Иркутской области отыскать можно, анализируя спутниковые снимки.

Игорь Бевзюк, генеральный директор АО «Терра Тех»: «В мире есть несколько группировок спутниковых, одна из них — российская, с этих спутников имеется возможность получать данные космической съемки, они попадают в федеральный фонд данных дистанционного зондирования земли. Эти данные мы получаем, чтобы обрабатывать их своими нейросетями».

Тимофей Орлов, руководитель службы геоинформационного анализа и цифровой обработки АО «Терра Тех»: «Система анализирует несколько снимков за разные даты и выделяет изменения в Иркутской области. Специально обученная нейросеть в каждом квадратике выделяет, собственно, вырубки. И каждая вырубка получает статус, либо она соответствует разрешительным документам, лесной декларации, либо она не соответствует, у нас нет лесной декларации, или есть какие-то другие нарушения или расхождения».

Но сейчас создается еще одна удивительная карта лесов России.

Татьяна Антонова: «Территория нашей страны поделена на квадраты 100 на 100 километров. В каждом квадрате брались образцы основных лесообразующих пород, то есть как бы собирается генетическая информация, чтобы в дальнейшем определять происхождение древесины».

ДНК-экспертиза — известная история в криминалистике. У деревьев тоже есть гены, они подлиннее человеческих. Использовать молекулярно-генетические маркеры можно, чтобы бороться с браконьерами, как это делают в лаборатории Российского центра защиты леса. Таких лабораторий в стране восемь.

Татьяна Антонова: «Наши генетические данные занесены в нашу компьютерную базу. Мы, допустим, сравниваем присланный образец с компьютерными данными нашей программы, мы можем рассчитать, действительно ли соответствует тому району, в котором была заготовлена древесина или нет».

На борьбу брошены серьезные средства — законодательные, финансовые, технологические, программа восстановления должна была завершиться в этом году, но проект продлен еще на шесть лет.

Иван Советников: «Из хороших новостей: финансирование у нас практически удвоилось. Если у нас старый федеральный проект был на 37 миллиардов, то новый будет на 72 миллиарда рублей».

Поскольку объемы заготовки древесины снова вырастут, ближайшие годы станут самыми важными в судьбе российских лесов.