По статистике больше половины жителей столицы родились не в Москве. Бабушки и дедушки московские лишь у 27%. Однако даже в столице сохранились настоящие родовые гнезда.
Татьяна Телешёва, обитатель дома Телешова в седьмом поколении: «Наш дом в том виде, в котором мы его знаем, существует с 1817 года. Мои внуки — это девятое поколение».
Сто лет назад здесь гремели телешовские «среды» — литературные встречи, где Горький впервые читал «На дне», а Бунин — «Господина из
Татьяна Телешёва: «Он говорил: „Серёжа, бери лихача, петь хочется“. У нас стены намоленные, здесь теряется время».
За 200 лет в доме происходило всякое. После революции в родовое гнездо своих птенцов подкинула советская власть — особняк стал коммуналкой.
Татьяна Телешёва: «В этой комнате жили три семьи, холодильники ставили под окна. Был случай, когда люди из подвала пришли в прихожую и там решили жить. Жаловалась на пеленки над плитой, а ей говорили: „Барская ваша еда от этого пахнуть плохо будет?“»
В голодные
Татьяна Телешёва: «Привыкаешь к неудобствам, жить надо».
От целого особняка у другой семьи осталась десятая часть — в соседях офисы и ресторан. Но и пять проходных комнат — это родовое гнездо. Здесь жила Вера Мухина, главный советский скульптор. И у нее тоже была собственная фамильная усадьба —
Марфа Замкова, внучка Веры Мухиной: «Помню, бабушка делала очередного Горького, а я ему на сапогах рисовала ноготки».
В этой мастерской Вера Мухина лепила того самого Горького. Под этими грушами сидела по вечерам.
Марфа Замкова: «Это мой жасминчик, яблони, груши, это моя земля».
Главная достопримечательность Мансуровского переулка — Дом мастера. Здесь в конце
Дом построил 100 лет назад Александр Кузнецов. Его потомки живут здесь до сих пор. Здесь не ждут журналистов и говорят: «Рукописи не горят, а родовые гнезда не продаются и не показываются».