Кто помог восстановиться Вячеславу Зайцеву

Друзья 83-летнего модельера только диву даются. Легендарный Вячеслав Зайцев, который еще недавно говорил с большим трудом, теперь четко произносит слова.

Вячеслав Зайцев: «Самое главное, я вернул язык себе, речь. Нормально стал говорить».

Беспокоит Зайцева только то, что он по-прежнему передвигается с посторонней помощью. Модельер на протяжении нескольких лет страдает болезнью Паркинсона.

Вячеслав Зайцев: «Очень тяжелая болезнь, она все-таки прогрессирует, и мало приятная от этого».

Но прогресс налицо: еще недавно Зайцева с ложечки кормили помощники, а теперь он ест сам. И главное, модельер полон сил, чтобы работать. Николай Головин, бывший директор Дома моды Зайцева, благодарит врачей, которые поставили на ноги модельера.

Николай Головин: «Он прошел две серьезные реабилитации, которые ему необходимы по многим показаниям, слава богу, что ему стало лучше».

Друг Зайцева за голову схватился, когда полгода назад увидел, в каком плачевном состоянии находится модельер: его буквально на руках выносили со светских мероприятий.

Николай Головин: «Я понял, что это край, это всё, осталось два-три месяца, не больше. Я увидел его взгляд — это был взгляд мольбы о помощи, я начал работать, мы столько лет знаем друг друга».

Головин первым делом оформил Зайцеву инвалидность, чтобы модельер мог пройти бесплатное лечение.

Одновременно друг Зайцева возмущается, что сын модельера палец о палец не ударил, чтобы заняться здоровьем знаменитого отца.

Николай Головин: «Ведь была запущена программа физического уничтожения художника-модельера Вячеслава Зайцева. Они его изолировали в деревне, в Дом моды его не пускают, медицинского обслуживания нет».

А вот Егор Зайцев уверен, что это Головин виноват в плохом самочувствии модельера.

Егор Зайцев: «Паркинсон появился при Головине, как они пичкали его таблеткам. И что творится у него в Каблукове, куда мы одно время ездили с женой и дочкой. Катька там, извините, 16 кг просроченных лекарств и продуктов только из холодильника вытащила, там все у него лежало, и ему это давали. Он — машина, доенная корова для них».