В законопроекте о домашнем насилии, который сейчас дорабатывают в Госдуме, появилось понятие «преследование». Речь идет о неоднократных угрожающих действиях, направленных на пострадавшего против его воли, в том числе поиск человека, посещение его места работы, учебы или жительства, устные, телефонные переговоры или попытка вступить в контакт через третьих лиц.
Кроме того, под это определение попадают действия,
Пострадавшим
Ирина, пострадавшая: «Было такое, что нос мне сломал, избивал так, что на лице не было живого места, у меня щелочки вместо глаз, а все остальное лицо было синее. Мог голой выгнать в подъезд».
Кризисных центров, их еще называют квартирами, в России немного. Их, как правило, открывают благотворители. Это не просто жилье для пострадавших женщин и их детей, которые устали терпеть побои. Многие, как, например, Вера, прячутся от супругов, которые угрожают расправой. Обращение в полицию, говорит женщина, не помогает. Каждый раз муж выходит на свободу с формулировкой «нет состава преступления» и отыгрывается на жене и ребенке.
Вера, пострадавшая: «Морально давит не только на меня, но и на ребенка, психологически сложно было находиться в семейных отношениях».
Закон, предусматривающий наказание за домашнее насилие, назревал давно, а после известной истории сестер Хачатурян, убивших отца, который издевался над ними, депутаты, члены Совета Федерации и общественники активнее стали прорабатывать детали, ведь важно понимать, когда речь идет об угрозе жизни, а когда просто о разногласиях, которые бывают в каждой семье. Прежде чем законопроект попал в Госдуму, его подробно прорабатывали парламентарии, психологи, общественники. Дискуссии о том, каким должен быть итоговый вариант закона, не прекращаются до сих пор.
Татьяна Касаева, депутат Госдумы РФ: «Если будет четкая система установленная, где жертва знает, куда идти, где ей помогут, то мы и семью сохраним, все же эмоциональные, с другой стороны, сможем жертву защитить».
Инна Святенко, первый заместитель председателя комитета Совета Федерации по социальной политике: «Создав некие ограничения, важно не преступить ограничения, не вторгаться в вопросы семьи, но не преступная уголовный и административный кодексы».
С тем, что пора формулировку «домашнее насилие» прописывать самостоятельно в законе, соглашаются и психологи, ведь порой их помощи недостаточно. Обидчик остается на свободе и часто продолжает угрожать. Важно, чтобы оказавшейся на улице женщине было куда пойти.
Хана Корчемная, психолог: «Сейчас люди практически не знают, как отличить конфликт от насилия. Появится возможность хоть
Алёна Садикова, директор кризисного центра: «Иногда они не видят той опасности, в которой находятся, часто это бывает попытка удушения. Закон не может женщину защитить, если не сломана конечность, всего грозит 3 тысячи рублей штрафа, все равно что за неправильную парковку автомобиля».
Историй, где агрессивный супруг становится фигурантом уголовного дела, не так много. Маргарита Грачёва из подмосковного Серпухова считает себя во временной безопасности. Ее муж, который 2 года назад в порыве ревности отвез ее в лес и отрубил кисти рук, получил 14 лет. И пока нет соответствующего закона, женщине не гарантирована безопасность после выхода бывшего супруга.
Маргарита Грачёва, пострадавшая: «В моем случае я боюсь за будущее, охранные ордера должны быть, хочу, чтобы они были».
В случае с Маргаритой отозвались неравнодушные люди. Поддержка помогла справиться с эмоциями. Несколько недель назад она написала книгу о своей личной жизни. Но не всегда к жертвам семейного насилия приходят на помощь. Тогда и поможет закон, который, возможно, еще предстоит доработать.
