Пропала без вести на 20 лет: как выживала найденная в Рязани белорусская девочка

Все это время отец корил себя, что сам потерял дочь, когда ехал с ней на электричке, мол, задремал, а когда проснулся, девочки рядом уже не было. Исчезнувшего ребенка искала милиция и волонтеры, но все было тщетно, ведь поиски шли в ее родной Белоруссии, а искать Юлю надо было в тысяче километров от родного дома, в России, где она все эти годы росла сначала в детдоме, а затем в семье опекунов. Герои этой непридуманной драмы рассказали, что на самом деле произошло в вагоне электрички Минск — Осиповичи, где пропала Юля, и почему тайну исчезновения 4-летнего ребенка удалось раскрыть только 20 лет спустя.

Маленькая деревня в Могилевской области. В ее руках — жизнь ее дочери. И эту жизнь она не видела. Людмила Бова — мать Юлии. Другая женщина, а не она, отведет ее дочь в первый класс. Другая женщина будет рядом, когда ее дочь уже сама станет мамой. В России в рязанском архиве уже 20 лет хранится личное дело девочки Юли. Несколько скупых строчек — это все, что о ней известно. Первая встреча после разлуки длиною в жизнь. Вот так, однажды, 20 лет спустя.

Людмила Бова: «У меня просто сердце почувствовало, что Юля рядом. Пошли мы в РОВД, я первая зашла в кабинет, где она сидела. Я сразу: Юля, моя дочь, сколько я тебя ждала, 20 лет, как я бога просила».

Вагон самой обычной пригородной электрички разделил их жизни на «до» и «после» в октябре 1999 года. Электричкой Минск — Осиповичи отец с 4-летней дочуркой Юлей возвращались домой. Что было дальше, точно не знает никто. Первая версия: уставший после рабочего дня отец задремал, а девочка пошла гулять и потерялась.

Людмила Бова: «Она была одета в вельветовый халатик, колготочки, тапочки. Это было 1 октября. Тепленький халатик».

Следствие выдвигает другую версию: слегка подвыпивший отец вступил в перепалку с кем-то из пассажиров, началась драка, мужчина потерял сознание, ребенка увели незнакомцы.

Людмила Бова: «Да, была и обида на мужа, и обвинения. Я ему говорила: иди и ищи. Он стал седым в 30 лет, очень переживал это».

Вот как вспоминает тот роковой день сам Виктор, отец Юли.

Виктор Моисеенко, отец Юлии: «Потом резко отключился. Наверное, сзади ударили. Уже в 11 часов в Осиповичах машинист разбудил. Я был весь в крови, губы разбиты, нос разбит».

Неужели, кто-то специально напал на мужчину с маленькой девочкой? Несколько дней отец и мать блуждали по станциям в надежде найти ребенка, общались с пассажирами, расклеивали фотографии.

Виктор Моисеенко: «Ездили, начиная с Нового Села, и на Минск электричка, просили машиниста, чтобы останавливались, объявления вешали. Ездили где-то месяц. Надеялись, что у цыган, будут по электричкам ходить, деньги собирать».

Но никаких следов. Никаких зацепок.

Виктор Моисеенко: «Ложились спать и молились с надеждой, что она найдется».

А это история Юли через 28 дней после того, как в белорусской глуши пропала 4-летняя девочка. В тысяче километров от белорусской деревеньки на станции Рязань-2 сотрудник милиции увидел маленькую девочку, совсем одну, с книжкой в руках.

Юлия Горина: «Помню эту станцию. 21 октября, получается, нашли меня здесь. Какой-то мужчина высаживал меня уже с поезда. То есть сказал: стой жди тут. Я осталась, он уехал. Я думала, что мужчина — это папа».

Та же станция 20 лет спустя. Та же скамейка, где нашли Юлю с обмороженными ножками, истощенную и испуганную.

Юлия Горина: «Да нет, я так не могу. Это событие конечно, периодически всплывало, то есть это было не один день, не два, конечно. Мне было обидно. Особенно когда ты думаешь, что тебя действительно бросили».

В книжке, которая была с девочкой Юлей, стоял штамп библиотеки Тамбовской области. Оперативники сделали запрос своим коллегам, но и там, и в самой Рязанской области не было ориентировки на Юлю. Полгода милиция искала родителей потеряшки по всей стране. Безрезультатно. Пожалуй, белорусские слова в речи — это единственная зацепка, которая могла 20 лет назад привести в Белоруссию. Но по роковой случайности на эту деталь не обратили внимание. Девочку удочерили.

Юлия Горина: «Она говорит: пойдешь ко мне жить? А я ей в ответ: а ты морковкой кормить меня будешь? Она говорит: буду».

Ирина Алпатова, опекун Юлии Гориной: «Воспитательница подошла из этой группы и сказала: Юля, это твоя мама. И Юля сразу ко мне, не говоря ни слова. Мама — значит мама»

Так было все эти 20 лет. Юля называла мамой Ирину. Но все же как на этой станции Рязань-2 оказалась Юля? Кто ее родные отец и мать? Возлюбленный Юли уговорил девушку, что, невзирая на обиду и боль, нужно распутать этот клубок. Свои поиски Илья начал в Интернете и наткнулся на старую белорусскую ориентировку. Дальше работали физиономисты. Они сравнили детские фотографии Юли из Рязани и той 4-летней девочки, что пропала в октябре 1999 года в белорусской электричке. Сошлось все, даже маленький шрам.

Людмила Бова: «Шрамчик у нее на переносице, руки мои, косточки мои, ноги мои. Мое сходство».

Они встретятся уже через несколько часов. Генетическая экспертиза, которую каждый герой этой непридуманной драмы ждал много лет, ответит на главный вопрос. Они словно боятся взглянуть друг на друга. Как начать разговор с чужими людьми, которые, возможно, твои родные папа и мама? Что сказать дочери, которую однажды так нелепо потерял? Людмила робко возьмет руку Юли, а Юля в ответ, немного смущаясь, улыбнется.

ДНК-тест или свяжет эти две истории из электричек воедино, или окончательно оборвет последнюю надежду каждого из них. За видимым спокойствием Юли скрывается так много вопросов, но на главный из них у нее, кажется, уже есть ответ.

Юлия Горина: «Я на них зла, конечно, не держу. Все случилось так, как должно было случиться. Кто знает, как бы жизнь сложилась».

Как сложилась бы ее жизнь, если бы не та роковая поездка в электричке Минск — Осиповичи, ей остается только гадать. Ведь ее личная история, как и история вообще, не терпит сослагательного наклонения.