Царская переписка уйдет с молотка

Тысячи коллекционеров со всего мира в эти выходные прицениваются к лотам женевского аукционного дома, где выставлено на торги самое большое собрание писем и телеграмм российской императорской семьи. Они написаны братьями и сестрами Николая II и адресованы их швейцарскому учителю Фердинанду Тормейеру — любимому наставнику, с которым великие князья и княжны общались и после эмиграции.

Корреспондент НТВ Константин Гольденцвайг изучил царскую переписку.

Русскую живопись, старинные иконы в аукционный дом в Женеве соотечественники и коллекционеры несли и прежде. Но настоящую известность ему обеспечил минувшим летом визит неизвестного с непримечательным чемоданом.

Бернард Пиге, директор аукционного дома: «Он сказал нам, что обнаружил этот предмет у себя в подвале. Внутри были какие-то старинные бумаги, какие именно, он не знал. Правда, добавил, что является потомком Фердинанда Тормейера, швейцарского учителя детей Александра III».

За открытием чемодана последовало сенсационное научное открытие. Трагедия всей страны через трагедию одного человека: бежавшей от большевиков и чудом выжившей сестры Николая II Ольги.

Софья Балакина, специалист аукционного дома по вопросам русского искусства: «Это письма, отправленные Ольгой до эмиграции. Она была известна своими рисунками, акварелями. Она рисует разных людей, всегда зарисовки. Письма очень радостные. А вот Ольга в эмиграции: никаких зарисовок, почерк гораздо мельче. Она пишет о том, как ей живется, о трудностях, о переживаниях».

В уникальной коллекции, что уже в понедельник уйдет с молотка, — вся личная жизнь сестер и братьев последнего императора, а отчасти и его самого. Здесь все вперемешку. Есть признания, что удивят историков.

Например, письмо 1904 года Великого князя Михаила Александровича, где он пишет без всяких намеков, как рад тому, что у его брата Николая II родился сын Алексей, наследник престола: «Я благодарю Бога за то, что теперь он освободил от этого звания».

А есть то, что вызовет любопытство у всех. Например, описание ужина, скорее всего, императрицы Марии Фёдоровны: рябчики с грибами, раки с рисом и яйца, желе в яблоках, барашковые котлеты. Где пролегает граница между строго научным интересом и вторжением в частную жизнь, сказать едва ли возможно, но интерес колоссальный.

«Великому князю Михаилу Александровичу. Можешь приехать к поезду в полвосьмого? Я обедаю в вагоне. Обнимаю, Ники». В этих телеграммах с вензелями и двуглавыми орлами подпись «Ники». Это Николай II, мама — Мария Фёдоровна. Не императорские, а человеческие слова и чувства, хотя, конечно, на французском. Тем эти письма и дороги, в буквальном смысле.

Кристина Робинсон, специалист аукционного дома: «Вот, например, письмо, отправленное учителю Тормейеру от цесаревича Михаила, в десятую годовщину смерти его отца Александра III. Это очень интимные строки: „Где бы ты ни был, помни, сегодня тот самый день“. Эти письма мы оценили примерно в 10–15 тысяч долларов».

Приглашение на женевские торги дошло и до Рима, до князя Николая Романовича Романова. Именно он по просьбе швейцарцев проверял подлинность писем, выставленных на аукцион, в котором сами Романовы, увы, участвовать не будут.

Князь Николай Романов: «Некоторые из этих документов надо считать не простыми письмами молодого Великого князя или молодой Великой княжны, но надо думать, что это все-таки историческое свидетельство. И жаль, если не попадет один или два из этих документов назад, в Россию».

Но пока что об интересах наших музейщиков к лотам швейцарских аукционистов ничего неизвестно. Выходит, это прошлое России, едва забрезжив в настоящем, для нас так и исчезнет в запечатанных конвертах.