В поисках уходящей натуры

На исходе сезона отпусков столичный рынок путешествий пытается угнаться за новой модой выходного дня. Москвичи и гости города отправляются в этнографические экспедиции по окрестным достопримечательностям.

Это своего рода занимательное краеведение по подмосковным усадьбам, которые интернет-пользователи метко окрестили «уходящей натурой». Ведь бывшие дворцы все чаще напоминают заброшенные руины.

Корреспондент НТВ Константин Гольденцвайг оценил красоту упадка.

Этим летом все разъехались кто куда. Однокашники — греться в Грецию, а они — в подмосковный Ярополец: бить тревогу, собирать единомышленников. Вот говорящее название для русской усадьбы сегодня: Иваново-Безобразово.

Алексей Слёзкин, историк архитектуры, член Общества изучения русской усадьбы: «И вот мы попадаем в храм через алтарь. Это рамы иконостаса. Все сохранялось, то есть церковь-то закрыта не так давно, в 66-м году».

Энтузиасты из общества изучения русской усадьбы в книгах и снимках фиксируют, как разрушаются последние родовые гнезда старой России, развозят туристов и — разводят руками. Дворец фельдмаршала Чернышёва, один из лучших в России памятников XVIII века, в веке XXI — на волоске от гибели. Коринфские колонны рухнули, фамильный склеп взломан, табличка «охраняется государством» проржавела, а бывший собственник — Московский авиационный институт — от усадьбы и церкви открестился:

Андрей Чекмарёв, историк архитектуры, член Общества изучения русской усадьбы: «Вот эти полуколонны и вообще общее решение церковного зала перекликается с интерьерами Большого кремлевского дворца».

Оно и неудивительно: ведь за Сенат московского кремля отвечал Матвей Казаков. А за церковь при Ярополецкой усадьбе: его учитель — Василий Баженов. Только там, в Москве, теперь вручают госпремии, а тут, в Яропольце нынче — храм хип-хопа.

Андрей Чекмарёв, историк архитектуры, член Общества изучения русской усадьбы: «Самое грустное, что с дворца облетают последние остатки подлинной декорации — каменной, резной, лепной. Гирляндочки с замковыми камнями, львиные маски… Из них осталось всего три штуки».

Из того, что еще можно увидеть наяву, разве что обелиск к приезду Екатерины Великой. Все остальное приходится представлять себе. И регулярный парк, роскошный, сравнимый с Версальским, и систему фонтанов, и террасы, и парковые скульптуры…. Все это в родовом гнезде Чернышёвых существовало вплоть до прихода к власти большевиков, пока здесь не открылся санаторий им. Павлика Морозова. Казалось бы, те времена давно прошли, но дело павликов живет и побеждает. И, увы, не только здесь, а по всей России.

Иван Синюшкин, владелец гостиницы: Вот на плакате написано: «Исполнительный комитет совета рабочих и солдатских депутатов: Граждане! Старые хозяева ушли. После них осталось огромное наследство. Теперь оно принадлежит всему народу».

Это — последнее, что владелец частной гостиницы, ростовчанин Иван Синюшкин, повесил в свою купеческую усадьбу. Шутка ли, вписать трехзвездочный отель в памятник XIX века?

Иван Синюшкин, владелец гостиницы: «Поскольку старая кровля была уже полностью негодная, мы ее полностью реконструировали».
Корреспондент: «То есть вы сначала джакузи ставили, а потом крышу?»
Иван Синюшкин: «Приблизительно так».

Без бассейнов, кондиционеров и стеклопакетов не обошлось, но их установили в отдельном здании. Каких усилий стоило отреставрировать сам памятник, владельцы не говорят — показывают на фотографиях.

Иван Синюшкин: «Это была просто городская помойка и притон одновременно».

Ростовской усадьбе Плешановых повезло больше, чем поликлинике напротив, и больше, чем каким бы то ни было памятникам архитектуры. Уже год, как в стране отменен мораторий на продажу исторических зданий.

Дворцы и усадьбы идут с молотка. Но где гарантия, что новые владельцы не превратят их в новодел, не обнесут забором? По данным риелтеров, первые 15 подмосковных усадеб из сохранившихся 600 уже проданы. И почти все — на закрытых торгах.

Наталья Белова, руководитель отделения загородной недвижимости риелтерского агентства: «Это действительно очень огорчает. Если раньше эти самые руины можно было хоть как-то посмотреть, к ним подойти, то в ближайшем будущем, если законодательство не изменится, уже нет. Потому что нельзя же заходить на частную собственность».

В деревянной усадьбе Леонтьевых, уникальной для историков, долгие годы жил пионерлагерь, пока случайно не нашелся наследник, создавший первый в России прецедент. И теперь частную усадьбу реставрируют в партнерстве с общественными фондами, а через несколько лет тут откроют музей и Центр русской усадебной культуры. Все это — силами французских и российских волонтеров.

Если б десяток французских добровольцев не захотел копнуть чуть глубже в историю чужой страны, то леонтьевскую усадьбу, возможно, постигла бы та же судьба, что и сотни других. Их будущее на глазах у туристов стирается в пыль.

Ирина Щербакова, участница проекта «Российско-французский волонтерский лагерь»: «Леонтьеву, наверное, тяжело бы было без фонда. Фонду без Леонтьева, вообще, никак».
Корреспондент: «А государство?»
Ирина Щербакова: «Государство… Ну, а что государство? Ну, не доходят у него до всего руки».