Дочь красноармейца узнала о подвигах отца

Сегодня дочь красноармейца Андрея Сидорова узнала о том, где и при каких обстоятельствах погиб ее отец. Через 60 с лишним лет вместо похоронки с фразой «пропал без вести» в семейном архиве появилась копия учетной карточки из немецкого концлагеря и черно-белая фотография рядового 285-го стрелкового полка.

О подвиге этого подразделения узнали после редкой находки поисковиков. Телекомпания НТВ уже рассказывала, как полгода назад они обнаружили в болотах Новгородской области боевое знамя полка. Нашим корреспондентам вместе с историками и специалистами удалось восстановить фамилии и трагические судьбы тех, кто воевал под этим знаменем.

Материалом корреспондента НТВ Юрия Кучинского мы открываем серию спецрепортажей ко Дню Победы.

Между Финской и Великой Отечественной Андрей Сидоров слишком мало времени провел дома. Дочери Нине был всего год с небольшим, отца она запомнить так и не успела. Теперь уже пенсионерка Нина Андреевна неуверенно смотрит на фотографию небритого мужчины из архивного дела, сравнивает со свадебным довоенным снимком, волнуется и даже зовет подругу на помощь.

Нина Белова, дочь красноармейца Андрея Сидорова: «Ну, глаза вроде похожи, ухо одно оттопыренное. Это он, конечно. Глаза его, он, он это. Ухо тоже. А нос… может, били его. Губы похожи, подбородок. Я считаю, что это отец».

Андрей Иванович Сидоров воевал в 285-м стрелковом. Полк входил в 183-ю дивизию 11-й армии 24-го Латышского корпуса. Это значит, что красноармеец Сидоров принимал участие в малоизвестной, но чрезвычайно важной операции в самом начале войны.

Для августа-сентября 1941 года — редкая удача советских войск. Контрударом они сковывают силы немцев, уже занявших Псков, задерживая их дальнейшее продвижение в сторону Ленинграда. Выиграно бесценное время для укрепления обороны города.

Но и это не все. Гитлер, пораженный успехом русских, перебрасывает на север крупные соединения из группы армий «Центр», на целых два месяца откладывая наступление на Москву.

Михаил Мягков, заведующий Центром истории войн и геополитики Института всеобщей истории РАН: «И дивизия, и полк участвовали в том большом деле, которое можно назвать срывом плана „Барбаросса“. Не допустили немецкого удара на Москву и окончательного решения восточного вопроса».

После контрудара части Красной армии отступали с жестокими боями. Видимо, в тот момент и было потеряно знамя 285-го стрелкового полка. Как это было — не известно, возможно, знаменосца убили. И только минувшей осенью на военную реликвию почти случайно наткнулись поисковики в Новгородской области.

В поле, где металлодетектор на каждом шагу слышит железное эхо войны, наконечник из алюминия могли просто не заметить. После такой находки развернулись поиски тех, кто хоть что-то знает о судьбе 285 подразделения. На связь вышел историк из Риги.

Алексей Алюсов: «Ничего не известно о судьбе моего деда, который пропал где-то в сентябре 41-го. Я всегда внимательно изучаю подобную информацию».

Алексей Алюсов разослал запросы куда только можно. Первым результатом стал Андрей Иванович Сидоров. Дата, место рождения, имя жены — данные из учетной карточки немецкого концлагеря — все совпало.

Продолжение истории разворачивается недалеко от бывшего концлагеря на севере Польши. Томаш Шковронек в начале 90-х работал в местном лесничестве. Однажды он наткнулся на яму, в которой виднелись останки человека. С тех пор здесь выросло целое кладбище, а Томаш с головой окунулся в военную историю.

Томаш Шковронек: «Видна еще насыпь, по которой шла железная дорога, которую уже разобрали. Здесь пленных выгружали из поезда, и дальше по дороге они в лагерь шли».

Шталаг 302 занимал всего гектара полтора, а кладбище при нем на 402 могилы — братских могилы, в которых покоятся примерно 11 тысяч человек. Расстрелянных и умерших немцы укладывали штабелями. И это еще не все, поиски продолжаются.

Совсем свежая находка — кусок алюминиевой фляги. Нацарапана фамилия — Карзанов, рядом — серп и молот. Выцарапана елочка и стрелка и, видимо, указание, где похоронен. Правда, елку ту уже не найти, после войны здесь был танковый полигон.

Впрочем, немцы очень педантично относились к учету даже тех военнопленных, которых расстреливали. Узникам концлагерей полагался жетон, с обеих сторон которого писали фамилию, номер, название лагеря. В случае смерти или казни жетон ломали пополам. Одну половинку подшивали к делу, другую клали в рот жертве на случай, если понадобится эксгумация и опознание останков.

Правда, такие жетоны полагались не всем. Видимо, в 1941 году немцы и представить не могли, что проиграют войну и русские придут на их территорию и будут искать своих.

Томаш Шковронек: «Русским часто делали деревянные жетоны. Немцы, похоже, не особо заботились о том, чтобы убитых можно было потом опознать. А дерево, конечно, за годы сгнило».

Скорее всего, Нина Андреевна никогда не найдет могилу своего отца, но даже информация о дате смерти — 26 октября 1944 года — уже многое для нее значит.

Нина Белова, дочь красноармейца Андрея Сидорова: «Получили мы известие где-то в 1942 году. В бумаге говорилось, что он пропал без вести. Все женщины, получившие такие похоронки, до последнего ждали мужей домой. Конечно, хорошо, что теперь мы знаем, что он умер, теперь в церкви свечку можно поставить, помолиться за него перед богом, чтобы душа у нас была чиста. Папа был человеком, который защищал свою родину».

Из шталага 302 Томаш Шковронек передал сохранившийся кусочек колючей проволоки. Нина Андреевна уже решила, что положит его на могилу матери, которая не дождалась ни мужа, ни известий о его судьбе.