Миссия невыполнима

День скорби. Сегодня в России, да и практически на всем постсоветском пространстве отдают дань памяти жертвам Чернобыльской катастрофы. Ведь 23 года назад в ликвидации ее последствий принимали участие представители всех союзных республик. Эксперты уверены, что сейчас у нас в стране повторение столь страшной техногенной аварии исключено.

Впрочем, опасностей для здоровья человека хватает и так: с экологией-то обстановка местами просто критическая. Вот только доказать, что именно это калечит и уродует людей, как правило, — невыполнимая миссия.

Степень скрытой угрозы и возможности борьбы с ней исследовал корреспондент НТВ Сергей Малозёмов.

Мать пострадавшего: «Наш рацион сократился до макарон и риса — это все, на что не появлялась аллергия. И еще чай — ну, такой… закрашенная вода».

Необъяснимая детская аллергия — сыпь, зуд, приступы удушья — на все подряд, и врачи не могут найти причину. Увы, в последнее время так часто бывает. Но история этой семьи из Пермского края отличается от обычной — причину все-таки нашли. Благодаря единственному на всю Россию пермскому Институту детской экопатологии.

Ольга Устинова, заместитель главного врача НИИ детской экопатологии: «Мы выезжаем на места, в районы нашего края и выявляем таких детей. В сложных случаях забираем их сюда, если видим, что врачи на местах не могут справиться с этим состоянием».

А справиться они не могут часто. Официально в медицине даже термина такого нет — «экопатология». А вот в Перми купили специальное оборудование и теперь убедительно доказывают: причина тех самых аллергий (и еще многих болезней) — в загрязнении воды, воздуха и почвы. Причем загрязнении, которое обычно считают несущественным.

Ольга Устинова, заместитель главного врача НИИ детской экопатологии: «Это такие уровни, которые намного ниже, чем те уровни, с которыми имеет дело токсикология. То есть мы говорим о хроническом, низкодозовом воздействии. И здесь самое главное — это слово „хронический“».

В московском институте экологии человека подтверждают — мы ещё мало знаем о том, как на нас влияет среда. Не обязательно жить в маленьком городе с дымящими заводскими трубами — опасности подвергаются абсолютно все.

Людмила Сычёва, заведующая лабораторией генетического мониторинга НИИ экологии человека и гигиены окружающей среды им. А. Н. Сысина РАМН: «Обнаружили связь между потреблением хлорированной воды и злокачественными опухолями мочевого пузыря и толстой кишки человека».

Доктор биологических наук Людмила Сычёва много лет изучает мутации, происходящие в живых организмах под действием букета веществ, содержащихся в питьевой воде. Всего их около 200, а нормативы разработаны только для 60! Остальные 140 никто просто не контролирует. И как они отразятся на будущих поколениях, тоже никто не знает.

Неизученность экологических болезней — проблема еще и юридическая. Потерявшие здоровье люди не могут доказать в суде связь между загрязнением и болезнью.

Редкий случай, когда это удалось, потому что было слишком очевидно: жители карельского города Надвоицы убедили суд, что их жуткие проблемы с зубами (флюороз) — от интоксикации фтором с местного алюминиевого завода. Правда, компенсации получили всего 50 тысяч рублей, хотя требовали 10 миллионов. Дело ведь еще и в том, что официальной методики расчета ущерба не существует.

Геннадий Онищенко, глава Роспотребнадзора: «Ну, понимаете, судебная система — она работает более грубыми категориями. Ей нужен погибший человек, пуля, пистолет, из которого эта пуля была выпущена. Здесь так не получается».

Бывает, что на стороне предприятий-нарушителей играет и подчиненная им ведомственная медицина — другой-то в рабочих поселках часто нет. Жители города Щучье в Курганской области уже много лет упрекают своих докторов в том, что те скрывают реальные данные о заболеваемости, связанной с местным складом химического оружия — сейчас его уничтожают.

Татьяна Сирота, жительница города Щучье: «Конечно, у нас нет тех признаков, которые бывают при сильном отравлении, но здоровье постепенно у нас ухудшается, детей много больных. Часто бывает регрессия — плод не развивается, а потом происходит его гибель. Я понимаю врачей, они не могут об этом говорить».

Главный санитарный врач Геннадий Онищенко надеется, что скоро защищать экологические права россиянам станет проще. Новые законы — некоторые уже приняты, некоторые еще в Думе — дают больше прав в судах санитарным врачам и прокурорам. То есть теперь они, а не сами пострадавшие, будут составлять исковые заявления и ходить по инстанциям. Хотя главный принцип — исправляют только там, где громко жалуются — видимо, все же сохранится.

Случай, когда людям, объединившись, удалось хотя бы частично отстоять свое право на хотя бы относительно здоровую среду обитания, произошел в подмосковном посёлке Щёлково-4. До этого, правда, он несколько лет фактически стоял на керосиновом болоте от расположенного прямо по соседству военного аэродрома Чкаловский.

Долгие годы утекая в грунт, топливо создало так называемую керосиновую линзу на поверхности грунтовых вод. В 2001 году, когда их уровень поднялся, керосин выступил в подвалах домов — даже за 700 метров от аэродрома.

Галина Киржаева, жительница поселка Щёлково-4: «И онкозаболевания есть в нашем доме, и астматики есть в окружающих домах. Дети болеют».

Задыхаясь и болея, местные жители сначала терпели пару лет, потом подали в суд. Проиграли, но добились, что Минобороны устранило утечки и потратило несколько миллионов рублей на уникальную подземную систему откачки отходов. За три года из-под домов добыли 400 тонн керосина!

Александр Голубев, руководитель очистной станции: «На данный момент стало лучше, то есть, поскольку участок загрязнения полностью локализован, дальнейшая миграция нефтепродуктов в сторону домов прекращена полностью».

Практика показывает — там, где вроде бы жалуются, но до суда не доводят, почти ничего не меняется. На Урале нефтяники, ведя добычу методом химического разжижения, закачали под землю ядовитые реагенты, а они просочились в местные реки.

С такой водой неудивительно, что в деревне Павлово через одного все больные. И диагноз — «синдром экологической дезадаптации», то есть организм просто не может функционировать в таких условиях. Носовые кровотечения, панкреатит, токсический гепатит, головные боли — и у детей, и у взрослых.

Пострадавший: «В истории болезни написано, что в крови обнаружены фенолы, формальдегиды».

И опять — такие анализы почти нигде не делают, нашел это все только тот самый пермский институт экопатологии, который внедрил и систему очистки организма пациентов от накопившихся ядов. После курса процедур и приема выводящих токсины препаратов (энтеросорбентов), симптомы аллергии, астмы и прочих экоболезней действительно отступают. Хотя кардинально проблему это, конечно, не решает.

Ольга Устинова, заместитель главного врача НИИ детской экопатологии: «Пролечив здесь ребенка, мы его вернем обратно, в ту же самую среду обитания, из которой он к нам попал».

Планов создания таких центров по всей стране не существует — считается, что в масштабах государства эффективнее бороться с причиной (загрязнением), а не следствием (болезнью).

В Минприроды уверяют — в целом мы живем в гораздо более здоровых условиях, чем в советское время. Выбросов меньше — ведь технологии стали лучше, и система штрафов действует. Хотя попытки ужесточить нормативы постоянно наталкиваются на противодействие промышленников.

Амирхан Амирханов, заместитель руководителя департамента государственной политики в сфере охраны окружающей среды Минприроды РФ: Если мы сократим выбросы в атмосферу на 20%, то здоровье населения улучшится на 50%.

Практический вывод из всего сказанного банален: каждый прежде всего должен заботиться о себе сам — ну хотя бы не пить воду из-под крана (особенно сейчас, весной, когда с полей смывает тонны пестицидов). Неприятная правда ведь в том, что большинство людей сами соглашаются вредить здоровью, работая за высокую зарплату на вредном производстве или живя в загазованном, зато престижном городском центре.