Страсти по субкультурам

Субкультурные хлопоты. На минувшей неделе много говорилось о том, что России необходима внятная и осмысленная молодежная политика. Пока, впрочем, ни тем ни другим — то есть внятностью и осмысленностью — это направление государственной деятельности не блещет.

Сторонников запретительных мер — «вот бы каких-нибудь панков взять и отменить» — хватает. Как, впрочем, и либералов, полагающих, что тех же панков и, например, скинхедов нельзя мерить общим аршином.

За что эмо и готов записали в разряд архивредных молодежных течений? Только ли субкультуры таят угрозу формирующимся умам? В поисках ответов на эти вопросы корреспонденту НТВ Владиславу Сорокину пришлось устроить небольшой переполох в нижней палате парламента

Когда летом прошлого года в Думе разрабатывали концепцию духовно-нравственного развития молодежи, саму эту молодежь в нижнюю палату позвать забыли. Мы решили исправить этот недостаток и пригласили в Госдуму эмо и готов, чтобы люди в черном объяснили людям в строгих костюмах свою идеологию.

Такой электорат в кулуарах парламента еще не мелькал. Черепа на сумке, черепа на пальцах, черные одежды, ногти и мейк-ап — за это их и невзлюбили. В своей концепции депутаты объявили готов и эмо социально-негативными движениями и поставили в один ряд со скинхедами и футбольными фанатами.

«Такие движения дают существенный вклад в преступность несовершеннолетних и в насилие среди них, сопряжены с риском детских суицидов. Вовлечение несовершеннолетнего в одно из объединений практически сводит на нет ранее сформированные в ребенке семьей, школой, социумом гражданско-патриотические и нравственные установки», — говорится в документе.

Так родилась рекомендация Минобразованию запретить молодежи появляться в школе «в явно узнаваемом макияже, одежде и атрибутике гoта или эмо». В образе ужасных неформалов они и пришли к депутатам, чтобы рассказать — «мы добрые внутри».

В обществе их такими и представляют — поклонение культу смерти, походы на кладбища. Между собой они, может быть, и любят так шутить, но уверяют, это не более чем стеб, да в готической культуре к смерти как к символу перерождения — особое отношение, но не в этом смысл.

Екатерина Грекова (Wagner), фотограф: «Тьма пугает своей неизвестностью. Склонные к готике люди — они по натуре своей не бояться исследовать какие-либо опасные темные места, сходить, например, в темный лес».

В Музее субкультур — креатив студентов пединститута — пытаются понять, как быть заслуженному учителю, если он вдруг столкнулся с продвинутым тинейджером. Как отличить рейвера от растамана, эмо от панка? Совет учителям здесь дают один: не запрещайте им быть такими, какие они есть.

Элеонора Медведь, проректор по воспитательной работе Московского гуманитарного педагогического института: «Если запрещать этим ребятам ходить в этой одежде или запрещать слушать современную музыку, они, безусловно, уйдут из школы. Они уйдут на улицу и будут собираться там, где им интересно».

Психологи знают, что подростку быть с теми, кто думает и одевается так же, как он — жизненно необходимо, а то, в какую субкультуру он попадет, и вовсе заложено в генах.

Александр Сосланд, кандидат психологических наук: «Безусловно, есть определенная предрасположенность к тому, чтобы оказаться в той или иной субкультуре».

В сознании тех, кому за 30, эмо — это потенциальные самоубийцы. Всему виной повышенное внимание к истории вроде этой: год назад в Казани две девочки 14 лет попали под поезд. Одеты были в черное, в их дневниках нашли тексты песен со словом «суицид». Обыватели сделали вывод — они же эмо, вот и прыгнули под электричку.

Следователи версию не подтвердили, но и не опровергли. В милиции и вовсе после инцидента всех эмо и готов на всякий случай переписали. На большее милиционеры, к счастью для неформалов, пока не решаются.

Лев Герасимов, начальник подразделения по делам несовершеннолетних МВД по Республике Татарстан: «Если они себя там ведут нормально, например, просто собрались, оделись в черные одежды, посидели где-то, в бар сходили, ничего противозаконного не совершали, мы же не можем бежать и разгонять их дубинками. Предупреждаем и родителей, и детей, чтобы они туда не вступали».

Елена Омельченко, доктор социологических наук: «Когда в обществе появляются культуры, это говорит о том, что общество становится демократичным, открытым. В тоталитарных, закрытых государствах субкультур быть не может или они находятся в глубоком андеграунде».

В Казани и Красноярске андеграунд вышел на поверхность у памятника Ленина — яркие личности появились с заклеенными ртами, протестуя против запрета на самовыражение.

22-летнего Сашу, активиста «России молодой» с ровесниками в черном если что-то и объединяет, то любовь к уличным акциям. Он приехал в Москву учиться, поселился в общежитии, но вместо рок-вечеринок с соседями по комнате выбрал партийные собрания.

Александр Амелин, активист «Россия молодая»: «Когда заехал в столицу, первое впечатление — вау, как много фонариков! И я понял, что этот город должен стать моим. Я должен стать знаменитым, чтобы меня показали по НТВ».

За его плечами — пикет у грузинского посольства и восхождение на крышу зала Чайковского. Саша собирается на три дня в лагерь — читать лекцию «Война в толпе».

Всем ребятам пример — лидер «России молодой» Максим Мищенко. Головокружительная карьера: когда-то предводитель студенческих отрядов, а теперь депутат. Тот самый, что решился на встречу с готами, носителями чуждой ему культуры.

Максим Мищенко, лидер двтжения «Россия молодая», депутат Госдумы РФ: «На самом деле это не присуще нашему духовному стержню. Когда это привносится сюда, внедряется, продвигается, мне кажется, это влияет негативно».

Но готы, казавшиеся Максиму такими темными, буквально сразили его интеллектом.

Анна Мошинская: «Это образ мысли, например, поэтов-декадентов. Эдгара По вы же не назовете социально опасной личностью? А Врубель, Маяковский?»

Антон Сагачко, музыкант: «Маяковский носил желтую кофту. Они вели себя экстравагантно, на улице они были таким же шоком, как сейчас панки».

Больше часа дебатов закончились примирением. Готы подарили депутату египетский анкх — символ мира. В итоге они сошлись в одном — может, частью субкультуры кто-то становится, потому что больше некуда идти.

Рэпер Джино этим вечером — в роли гида по родному Южному Бутову.

Джино, рэпер: «Район спальный, вариантов нету, остается только выйти во двор, напиться, замутить кайфу и улететь. Культурно-оздоровительный комплекс — один на все Бутово — со старыми тренажерами. Построили другой, но его сожгли. А вот двор, где мутится героин».

В своей студии рэперы пишут тексты, которые вряд ли понравятся ответственным за нравственное развитие молодежи. В тех дворах, где они взрослели, не было ни нравственности, ни развития. Кто-то обвиняет рэп в излишней суровости, а они отвечают: жизнь такая.