Драгоценные минуты праздника

Специальный репортаж НТВ повествует том, как отмечали Новый год в городе на Неве в времена фашистской осады. Жители блокадного Ленинграда сохранили в своей памяти драгоценные минуты праздника.

Тогда, в голодные и тревожные дни, детей приглашали на представления в Большой театр кукол и в Александринку, а на обед давали миску рассольника и стакан киселя.

С жителями города, побывавшими на новогодних блокадных елках, встретился корреспондент НТВ Алексей Кобылков.

На улице Некрасова декабрьский вечер 2008 года. Николай Николаевич Носов подходит к Большому театру кукол, вспоминая, как шестилетний Коля Носов шел сюда на елку в январе 42-го.

Николай Носов, житель блокадного Ленинграда: «Мы были на представлении в шапках. А сидел я где-то в середине партера».

Каким было представление, он не помнит. Помнит, как уже после давали миску рассольника и стакан киселя. Как у всех собирали посуду и, как, недосчитавшись одной ложки, его долго обыскивали при выходе. Уже потом выяснится, что она завалилась в валенок.

Николай Носов, житель блокадного Ленинграда: «Сняли с меня шубу, платок, свитерок. Ничего не нашли».

Сохранились уникальные кадры улыбок в блокадном городе. 23 декабря 41-го выходит срочное постановление об организации новогодних елок. Ленпромтресту поручают заготовить тысячу елок. Ленглавресторану — обеспечить детей обедами. Без вырезки талонов из продовольственных карточек.

А 25 декабря власти решают увеличить нормы выдачи хлеба со 125 граммов до 200. Сегодня уже известно, что карточки тогда не были обеспечены едой и часто их было просто не отоварить. Но главное: все эти подарки приведут к жуткому голоду в январе 42-го.

Никита Ломагин, автор книги «Неизвестная блокада», профессор СПбГУ: «Если мы посмотрим на сводки НКВД о смертности населения и дневники жителей блокадного Ленинграда, то самое черное время, явившееся поворотным пунктом, наступает в начале января 42-го года. Тогда была нехватка продовольствия».

В музее «Разночинный Петербург» можно увидеть комнату со всеми блокадными интерьерами. Это старый комод, календарь 1941 года, буржуйка. Тогда, в конце декабря 41-го, многие по какой-то старой странной привычке, даже не собираясь особенно праздновать, забираются наверх, на антресоли.

Ленинградцы достают со шкафов старые коробки и корзины с новогодними игрушками. В них помимо искусственных яблок и елочных украшений неожиданно находятся настоящие конфеты и даже пряники, которыми украшали елки. Этого многим хватит в Новый год для того, чтобы не умереть с голоду.

В 41-м Нина Михайловна Рогозина была на главной городской елке в Александринском театре. Она рассказывает, как долго артисты пытались развеселить детей, как ей подарили яблоко и она, с отчаянием сжав его, поняла, что внутри вата. Но главным событием, конечно, был обед.

Нина Рогозина, житель блокадного Ленинграда: «Почему-то я запомнила звяканье алюминиевых ложек о тарелочки. А потом появилось еще какое-то стеклянное звяканье. И я заметила, как многие детишки вытаскивают из-за пазухи какие-то баночки, коробочки. Видимо, дома попросили все не съедать и принести родным».

Продукты в Новый год доставляли, в основном, самолетами. Везли высококалорийное: колбасу, сыр, яичный порошок. Но самая известная история произошла на Ладоге. Водитель грузовика Максим Твердохлеб под обстрелом добрался к детям в Ленинград с полным кузовом мандаринов.

Станислав Котов, житель блокадного Ленинграда: «Шофер тормознул, пули прошли мимо. Самолеты заходят во второй и третий раз… Идет борьба шофера с атакующими самолетами».

Станислав Дмитриевич Котов всю блокаду провел в детском доме. Здесь, во Всеволожске, его мама и бабушка почти сразу умерли от голода. О том времени он написал книгу, в которой одна глава посвящена Новому году. Правда, это не воспоминания, а рассказы очевидцев.

Станислав Котов, житель блокадного Ленинграда: «За четыре года я не помню ни одного праздника Нового года. Было совсем не до этого».

Елки 42-го и 43-го все дети блокады помнят в мельчайших деталях. Кто-то смог выменять Деда Мороза на еду, кому-то нарисовали елку на обоях и прикрепили игрушки.

А шестилетний Коля Носов сохранил на память маленькую мельхиоровую ложку, которой в 1942 году ел густой кисель, стоя рядом со сценой в Большом театре кукол.