Хрупкий, нескладный, но по-прежнему гордый

В центре Москвы открыли памятник Осипу Мандельштаму. Монумент будет стоять на пересечении улицы Забелина и Старосадского переулка, во дворе дома, в котором жил брат поэта Александр. Мандельштам часто гостил у него, и именно в этой квартире написал многие из своих великих стихов.

В России это уже четвертый памятник автору строк «мы живем под собою, не чуя страны». Первый появился во Владивостоке, где поэт умер в пересыльном лагере, второй в Санкт-Петербурге, где Мандельштам провел большую часть жизни, третий — в Воронеже, где он отбывал ссылку.

В новый каменный образ вгляделся корреспондент НТВ Сергей Морозов.

Когда через 43 лет после гибели Пушкина ему открывали памятник в Москве, собрались толпы, и Достоевский произнес знаменитую речь. Сегодня открыли памятник Осипу Мандельштаму — возможно, лучшему русскоязычному поэту XX века. Пришли несколько десятков человек.

Подчеркнуто скромный монумент воздвигли напротив дома, где он жил в начале 30-х годов и где написал знаменитое «Жил Александр Герцович…». Прототип жил за стеной и действительно «Шуберта наверчивал как чистый бриллиант».

Мандельштам изображен таким, каким его описывали современники: высоко запрокинутая голова и низко опущенные веки. Он был человеком довольно хрупкого сложения, но гордость не покидала его никогда.

Поэт, написавший «дано мне тело, что мне делать с ним?», изображен бестелесным; на постаменте — строки «За гремучую доблесть грядущих веков», ведущие к знаменитому «мне на шею кидается век-волкодав». Автор памятника сказал сегодня, что в идеале он вообще отказался бы от изображения, а оставил бы одну поэзию.

Дмитрий Шаховский, скульптор: «Все-таки образ зрительный должен быть явлен. Но делать эти пиджаки, брюки — это так снижает образ. Остается лицо».

На открытии вспоминали, что Мандельштам любил Москву и называл ее «сестрой», не упоминая о том, что в другом месте он величал ее «курвой». В этом городе на него писали доносы, его арестовывали: «В Москве черемухи да телефоны// И казнями там имениты дни».

Из старых жильцов дома напротив открывать памятник пришла Раиса Леоновна. Ей было 10 лет, когда поэт поселился там, и, хотя Мандельштама давно уже не публиковали, родители сказали ей: «Вот поэт!» — и она запомнила.

Раиса: «Я видела, как он ходит по коридору, разговаривает по телефону. Я знала, кто это такой, ясно знала. Иначе бы я не запомнила, понимаете?
Корреспондент: „Как он одевался?“»
Раиса: «Самая обычная одежда, спокойная, тихая. Тогда все одинаково одевались».
Корреспондент: «Скажите, а памятник похож?»
Раиса: «Похож! Памятник вообще замечательный».

При жизни Мандельштам бросил вызов Сталину, написав эпиграмму на него. Теперь его памятник бросает вызов сталинской монументальной традиции, когда величие измерялось тоннами бронзы. Например, «Гоголю — от советского правительства» — писатель стоит как по команде «Вольно!», и даже портретно похож на Сталина.

Бронзовый Мандельштам угловат, нескладен, человечен. Как бы предвидя, что его увековечат в этих кривых улицах, поэт в 35-м году написал: «Мало в нем было линейного,// Нрава он не был лилейного,// И потому эта улица// Или, верней, эта яма// Так и зовется по имени// Этого Мандельштама…»