Последний пророк своего отечества

Сегодня утром в Москве объявлено о смерти Александра Солженицына — последнего пророка своего отечества. О миссии, вере и роли этого человека сказано многое, и многое им самим — в интервью, в работах и в знаменитой Нобелевской лекции 72-го года.

Александр Солженицын, писатель, лауреат Нобелевской премии по литературе: «На эту кафедру я поднялся не по трем-четырем примощенным ступенькам, но по сотням или даже тысячам их. Из тьмы и холода, где было мне суждено уцелеть, а другие — погибли. Целая национальная литература осталась там, погребенная не только без гроба, но даже без нижнего белья.

В русском языке излюблены пословицы о правде. Они настойчиво выражают народный опыт, и иногда поразительно — „одно слово правды весь мир перетянет“. Вот на таком мнимо-фантастическом нарушении закона сохранения масс и энергий основана и моя собственная деятельность, и мой призыв к писателям всего мира».

Солженицын умер дома, в московском районе Троице-Лыкове, где затворником жил все последние годы.

Репортаж корреспондентов НТВ Сергея Морозова и Владимира Кондратьева.

Дом, где Александр Солженицын провел 14 лет практически безвыездно после своего возвращения в Россию. Сегодня сюда десятки людей приходят возложить цветы. Это и соседи Александра Солженицына по деревне Троице-Лыково, и люди, приехавшие издалека, по зову души.

Действительно в последние годы Солженицын жил здесь затворником. Однако было известно, что он иногда появляется в местном храме. Люди знали, что писатель спускается к реке, некоторые даже подходили к нему, заговаривали о погоде или спрашивали совета. Он никогда не отказывал, хотя сам таких встреч не искал.

Александр Солженицын, как известно, верил, что писатель общается с читателями посредством своих книг, и очень существенно, что смерть застала Александра Солженицына за работой, он как раз просматривал гранки своего 30-томного собрания сочинений. Вот что рассказал о последних часах жизни писателя его младший сын.

Степан Солженицын, сын Александра Солженицына: «На выходных он работал полные рабочие дни. Я его видел на выходных — так удалось, был в Москве. Абсолютно нормальные дни. Конечно, он болел, поэтому на 90-м году жизни не скажешь, что смерть неожиданна. Но при всей его болезни он работал абсолютно нормально. И поэтому смерть его — действительно большая неожиданность для нас».

Смерть наступила около полуночи, у писателя случилась острая сердечная недостаточность, вызвали врачей, но они уже не смогли помочь.

Старший сын писателя говорит, что всегда поражался этой черте у отца — он уверенно следовал истине, тому, что считал должным и никогда в этом не сомневался. Это был залог его спокойствия. Солженицын считал, что слово писателя стоит очень многого. Он сам пережил очень много эпох и практически с каждой конфликтовал, исходя из позиций истинной справедливости.

Со времен Достоевского в России не было еще писателя такого масштаба со столь сложной и трагической судьбой заключенного, каторжанина, ссыльного. Солженицын подобно Толстому познал отлучение. И не от Церкви, а от советского государства.

Он, как и Булгаков, долгие годы многое писал «в стол», не зная, суждено ли увидеть его трудам свет. Солженицын прошел через неимоверные страдания и еще при жизни стал классиком отечественной литературы. А какая необычная работа над языком, образами..

Александр Солженицын, писатель, лауреат Нобелевской премии по литературе: «Есть глагол „возникать“, есть глагол „вникать“, и все. А „наникать“? Ветви ивы наникли над ручьем. А „вникать“? Этот предмет вникал из воды и снова тонул. А „приникать“? Ну это еще более-менее… А „переникать“? Хлеба переникли от сильных дождей».

Солженицын при его упорстве и фантастической работоспособности, мог стать кем угодно и занять самые партийные и государственные посты. Но судьба распорядилась по-своему. В конце войны фронтового артиллериста, орденоносца, капитана Солженицына арестовывают за то, что в переписке с другом он позволил себе критические замечания в адрес Сталина.

Страна ликует и празднует великую Победу, а новоиспеченный зэк строит известные полукруглые жилые здания для высших чинов КГБ на Калужской заставе — их проект собственноручно изготовил Берия, учившийся когда-то на архитектора. И изобретает в «шарашке» хитроумные устройства для подслушивания. Это потом получило воплощение в знаменитом романе «В круге первом».

В годы заключения Солженицын был на пороге между жизнью и смертью. В экибастузском лагере, в Казахстане, у него обнаружили раковую опухоль. Но Богу было угодно сберечь гения. Операция в лагере, а после, когда появились метастазы, и лечение в Ташкенте совершили настоящее чудо.

В октябре 94-го, накануне возвращения Солженицына в Россию из-за рубежа, я, работая в ФРГ, брал у него большое интервью в Швейцарии и рассказал ему, что моя дочка-семиклассница, выросшая на мультиках и фильмах немецкого телевидения, не признававшая серьезную литературу, просто не могла оторваться от «Ракового корпуса». Солженицыну, как мне показалось, было приятно это слышать.

Он ворвался в большую литературу вихрем, стремительно, бесповоротно и навсегда — благодаря всего одному рассказу, написанному за три недели. «Один день Ивана Денисовича». Первоначальное название — «Щ-834». Это Александр Твардовский посоветует назвать рассказ иначе.

Его читала вся страна. Журнал передавался из рук в руки. Хрущёв, давший добро на печатание, по простоте называл Солженицына при личной встрече «Иваном Денисовичем». У самого Солженицына, кстати, личный номер зэка был «Щ-262». Для своего героя он оставил лишь буквы, а цифру взял наугад.

Официальное признание и почести — Солженицын даже выдвигался, правда, безуспешно, на Ленинскую премию — сменились после свержения Хрущёва (писатель назвал это «малой Октябрьской революцией») отчуждением, клеветой, преследованием и расправой.

Солженицын, находивший приют у Чуковских, у Растроповича с Вишневской, вынужден писать заветное в тайне от чужих глаз, на эстонском хуторе. КГБ не дремлет, изымает архив Солженицына, хранившийся у друзей, и Солженицын дает разрешение печатать свои книги за рубежом.

После открытого письма с требованием отменить цензуру его исключают из Союза писателей. Власть не может простить Солженицыну, что тому присуждается Нобелевская премия, что выходит на Западе главный обвинительный документ преступному сталинскому режиму — «Архипелаг ГУЛАГ».

Солженицын разгулялся — как поступить с ним? Вопрос решается на самом Политбюро. Громыко — за самые строгие меры, Андропов предлагает выдворить из страны, Подгорный считает, что и там будет вредить. И вот Брежнев выносит окончательный вердикт: выслать.

Во второй раз в жизни Солженицына подвергают аресту и сажают в самолет, летящий в Западную Германию — Франкфурт. Солженицына приглашает к себе домой Генрих Бёль. Мировая пресса освещает каждый шаг изгнанника. Триумфом литературной деятельности становится вручение Нобелевской премии в Стокгольме в 1975 году.

Но Солженицын, как ни нравится ему в Европе, переезжает в Соединенные Штаты. Только там, в лесной глуши штата Вермонт, в уединении, при образцовом библиотечном обслуживании он имеет возможность завершить дело своей жизни, сравнимое с «Войной и миром» Толстого. Многотонное «Красное колесо», эпопея многострадального революционного XX века. 18 лет на чужбине — и, наконец, путь домой открыт.

Корреспондент: «Вы отдаете себе отчет в том, что Ваши высказывания, Ваша политическая деятельность в России, может быть, кому-то там не очень понравится?»

Александр Солженицын, писатель, лауреат Нобелевской премии по литературе: «Очень отдаю себе отчет, прекрасно понимаю. Должен сказать, что я в настоящее время не связан ни с одним политическим движением в России, ни с одной политической партией, ни с одним политическим лицом. Я говорю только то, что я считаю полезным и нужным для России. И мне совершенно безразлично, кому из правящих это нравится или не нравится, кому это сегодня кажется выгодным, завтра невыгодным. Я исхожу из того, что я буду нежелательной персоной, и меня будут лишать свободы слова».

Началось триумфальное возвращение писателя из Америки. От Владивостока, Колымы, через всю Россию на поезде он как бы заново открывает для себя страну. Власть пытается приручить и прикормить знаменитость. Солженицын верен себе. Он обижает Ельцина — отказывается от ордена Андрея Первозванного, но с готовностью и радостью принимает Ломоносовскую медаль от Академии наук, избравшей ее своим членом.

Александр Солженицын, писатель, лауреат Нобелевской премии по литературе: «От верховной власти, доведшей Россию до нынешнего гибельного состояния, я награды принять не могу. Может быть, может быть, через немалое-немалое время, когда Россия выберется из своих бед, сыновья мои примут эту награду за меня».

Приход к власти Путина, бывшего подполковника КГБ, Солженицын, несмотря на свою нелюбовь к органам, воспринял спокойно — Путин ему понравился. Во время встречи высказывал ему свое мнение о самоуправлении в России. Солженицын, правда, не одобрил реформу Совета федерации.

Последние годы Солженицына крайне мало видели на публике, и был он почти не слышен. В основном присутствовал на похоронах друзей. Он снова затворился. На этот раз в Троице-Лыкове, чтобы продолжать свое творчество, исчисляющееся уже 30 томами. Его книги, прежде всего «Красное колесо», написаны не на злобу дня. Они еще ждут своих настоящих читателей.

Правы те, кто утверждает: Солженицын — последний из великих писателей земли русской. Во всяком случае, на данный момент. И вся им прожитая жизнь — настоящий подвиг, пример мужества, самоотверженного, аскетического, беспрерывного труда.

Сейчас в Троице-Лыково приносят телеграммы. И, похоже, почтальон — это единственный человек вне круга семьи, которого сегодня пускают за эти ворота.

«Кончина Александра Исаевича Солженицына — тяжелая утрата для всей России. Мы гордимся тем, что Александр Исаевич Солженицын был нашим соотечественником и современником. Мы запомним его, как сильного, мужественного, обладающего огромным внутренним достоинством человека. А его писательская и общественная деятельность, весь долгий и тернистый жизненный путь останутся для нас примером истинного подвижничества, бескорыстного служения людям, Отечеству, идеалам свободы, справедливости, гуманизма», — говорится в телеграмме Владимира Путина.

Свои соболезнования семье писателя сегодня направил президент Дмитрий Медведев. В его телеграмме, в частности, сказано: «С именем Солженицына уже навсегда связана идея сбережения российского народа, а его исследования переломных этапов отечественной истории внесли огромный вклад в развитие мировой культуры, повлияли на развитие личности миллионов людей. Его имя навеки связано с судьбой России».

Также письмо соболезнования направил вдове писателя Патриарх Московский и всея Руси Алексий II, поскольку деятельность Солженицына выходила за рамки чисто писательской — охватывала сферы, которые важны всем. Это общественные вопросы, вопросы совести и чести.

Владимир Лукин, уполномоченный по правам человека в РФ: «Прежде всего, поражает масштаб его личности. И то, кем он в большей мере был: выдающимся писателем, философом, публицистом, политическим борцом. Его влияние на историю и судьбу России, на XX век таково, что мне вспоминается замечательная пословица — „что написано пером, не вырубишь топором“. Так вот, топор любой величины и любой мощи не вырубит то, что написано пером Солженицына».

За пределы своего участка Александр Исаевич выходил довольно редко, поэтому свидетельств соседей, которые бы знали его близко, у нас нет. Тем не менее общее впечатление об этой семье и о жизни в этом доме — очень позитивное.

Любовь Стребкова, соседка Александра Солженицына: «Он был не заносчивым человеком, вполне нормально общался с народом, всегда без охраны. Занимался спортом — трусцой вдоль своего забора бегал на речку. Потом он снял этот забор. В последнее время Александр Исаевич никуда не выходил, а раньше мы его видели на скамеечке, он отдыхал или работал с бумагами».

Известно, что прощание с Александром Исаевичем пройдет в здании Академии наук на Ленинском проспекте. Отпевание и похороны состоятся на территории Донского кладбища. Об этом Солженицын позаботился еще при жизни — он просил благословения на то, чтобы его похоронили именно на этом монастырском кладбище.