Опасный бизнес

Австралийские ловцы ракушек ежедневно рискуют, добывая уникальные экземпляры для украшения чужих коллекций. В открытом море водолазов поджидают акулы и штормы.

Опасный промысел и драгоценный улов — в репортаже специального корреспондента НТВ в Австралии Дмитрия Калениченко.

Огромный шрам — отличительная черта профессии Криса Джонса. Он охотник за глубоководными ракушками. Шесть недель залечивал рану после последнего погружения и сегодня возобновляет дело.

Он выехал рано, но конкуренты уже давно спустили свои катера и ушли на промысел. Совсем недалеко от берега их пустые лодки охраняют чайки. Крис для погружения выбрал дальний шельф — 40 километров в океан. Глубина там — 50 метров.

Полгода назад австралийским летом здесь затонул один похожий катер. Водолазов не нашли. Возможно, ныряли в другом месте, а катер сорвало с якоря. Есть две вещи, которых больше всего боятся здешние водолазы: это когда пропадет друг и когда пропадет катер.

Дуг Руферфорд, ловец ракушек: «Я ныряю после Криса, через 20 минут. Он начинает поиск ракушек от дальней точки к якорю. За это время я спускаюсь и начинаю работать, а он поднимается. Таким образом мы все время контролируем лодку».

Ракушки ожидают ловцов на дне океана. Чтобы через маску рассмотреть очертания небольшого овала в яркой палитре шельфа, нужно спуститься как можно ниже. Водолаз подбирает любую ракушку на глубине и только на поверхности определяет ее пригодность для продажи. За час Крис достал 6 ракушек.

Крис Джонс Кристиан, ловец ракушек: «Эта 600–700 американских долларов, эта 300. А все вместе где-то 1200 долларов».

Такие ракушки с большой глубины не купишь в магазинах — их раскупают коллекционеры, часто на аукционах в Интернете. Цена лотов доходит до тысячи долларов.

В сувенирном магазине вам также предложат ракушки, только их цена удивляет: всего 10 австралийских долларов. Все дело в том, что на них надпись, а это означает, что ракушка испорчена и уже была браком. Профессионал такие ракушки не выкидывает, а возвращает в океан — строго в то место, откуда он их взял.

Брак — это небольшая, еле заметная царапина. Возвращение такой ракушки на прежнее место совсем не кодекс чести. Это надежда на то, что когда-нибудь она образует так называемую семью. А за семью коллекционер платит двойную цену.

Крис Джонс Кристиан, ловец ракушек: «Вот две ракушки из одной семьи, хоть и разного цвета. Это, как, например, вы и я. Мы люди. Вы — русский, а я австралиец. Мы одна семья, просто из разных стран».

Во время второго погружения поиски были менее успешны: появились кулы. У ныряльщиков есть специальные приборы, которые делают их невидимыми для хищников, однако при таком соседстве все равно работы уже не будет.

В итоге за день водолазы обогатились на три тысячи долларов. За неделю в океан выходят 3–4 раза, но их бизнес сильно зависит от погоды. Иногда шторма подолгу защищают океанские сокровища.