Финансовый прогноз Алексея Кудрина

На минувшей неделе объявили, что на инфляционном фронте в России сохраняется тревожная ситуация. Ответственные за положение дел министерства и ведомства обещают сделать все возможное, чтобы «вписаться в одну цифру».

Пакет соответствующих законопроектов появится в третьем квартале этого года, а нужен бы еще вчера. Судя по соцопросам, в представлении россиян в списке самых острых и болезненных проблем страны на первом месте значится уже не алкоголизм и наркомания, а именно инфляция.

Что делать? «Итоговая программа» НТВ спросила об этом главу Минфина Алексея Кудрина.

Кирилл Поздняков, ведущий «Итоговой программы»: «Алексей Леонидович, я помню хорошо наш предыдущий разговор, он состоялся в этом же кабинете, и Вы тогда сказали, что инфляция в 2008 году составит, по Вашим оценкам, около 8,5%. Сейчас, тем не менее, многие уже говорят о том, что она может вывалиться за 10%. Кому верить и что делать?»

Алексей Кудрин, заместитель председателя правительства РФ, министр финансов РФ: «Прогноз инфляции — вещь неблагодарная, конечно. В нашей стране за инфляцию в полной мере отвечает Центральный банк, и во всех странах мира за инфляцию отвечает Центральный банк. Потому что признано, что природа инфляции главным образом является все-таки монетарной, то есть она связана с регулированием количества денег, необходимых в обращении.

Но если брать краткосрочные периоды, в пределах года, то эти монетарные методы, они, скажем, не сразу проявляются. А на первом плане у нас всегда тарифы на ЖКХ, цены на продовольствие, если они не сезонного характера, а вот как сейчас — весь мир попал в полосу высоких цен на продовольствие, связанных с недостатком продовольствия, в связи с ростом доходов и ростом потребления в мире.

Бывает, на это еще влияет и неурожай, потепление тоже снижает в мире количество площадей, которые дают стабильный урожай. Поэтому у нас и в прошлом году, и в этом году главной причиной такого изменения прогноза, который и сейчас мы проводим, является повышение мировых цен на продовольствие. Кстати, повышение цен мировых и на нефть, и нефтепродукты, на бензин.

Но, кроме того, у нас, у России, есть еще и свои причины. Поэтому у нас инфляция 10%, а не 3,5%, как в Европе. Все-таки Россия пока еще не установила полный контроль за своей денежной массой в экономике. Нам все время хочется побольше потратить тех денег, которые мы получаем от нефти, нам хочется быстрее решить целый ряд социальных вопросов, поэтому мы больше тратим, и это вызывает дополнительную инфляцию.

В этой связи прирост 40% цен на продовольствие в Европе вызывает у них прирост инфляции на 1–2%. И у нас тоже это примерно 1–2%. Только имеющаяся у них инфляция — 2%, а у нас к имеющейся инфляции 9%, как это было в прошлом году.

Сейчас возросла роль факторов не монетарных, а связанных с тарифами, связанных с ценами на продовольствие. Но у нас в России, по-прежнему очень высокой остается и фоновая инфляция, связанная с избытком денег, которые мы направляем в экономику.

Сейчас последний прогноз всех трех ведущих ведомств, которые считают независимо друг от друга (это Центральный банк, Министерство финансов и Министерство экономического развития), — инфляция в этом году будет около 10%. Мы изменили свой прогноз, который раньше у нас был — 8,5%.

Аналитики говорят, что есть опасность получить в этом году более высокую инфляцию. Но мы должны смотреть на взаимодействующие факторы, которые зачастую просто противоположны. Отток капитала из России в начале года в связи с финансовым кризисом на мировых рынках способствует снижению инфляции. Прирост импорта, который у нас оказался в этом году больше, чем уже даже за первый квартал прошлого года, способствует снижению инфляции. То есть на российский рынок поступило большее количество дешевых импортных товаров. Они сбивают цены.

Поэтому есть факторы, влияющие на дальнейшее повышение цен — на нефть, на продовольствие; есть факторы, которые уменьшают влияние цен, факторы, уменьшающие рост инфляции, — отток капитала, прирост импорта. В результате эти ведущие факторы или тенденции сложатся. Какая будет инфляция? Наши прогнозы, что около 10%.

Ведущий: „То есть считать в любом случае будем по осени, я так понимаю“».

Алексей Кудрин: «Конечно, в любом случае по осени увидим, что будет на самом деле».

Ведущий: «Сейчас Вы сказали о том, что все основные ведомства и министерства сошлись в прогнозе относительно 10-процентной инфляции. Тем не менее иногда говорят, что Кудрин над златом чахнет, а все остальные пекутся исключительно о развитии. Вы как к такой сентенции относитесь?»

Алексей Кудрин: «Я, конечно, не признаю и считаю это, скажем, ложным посылом. Причем он остался в силу нашего недавнего исторического прошлого. У нас стабильность, скорее, ассоциируется с застоем. А вот развитие связывается с тем, чтобы из бюджета побольше потратить денег. И то, и то — из нашего недавнего прошлого, потому что у нас все развитие, даже строительство заводов в России и раньше, в Советском Союзе, осуществлялось из бюджета или при помощи бюджета. Дайте гарантию — мы построим завод.

Но современная рыночная экономика действует иными путями. И даже у ведущих экономистов не всегда есть понимание того, что реально является главным фактором в таком движении вперед. Только стабильность приводит к развитию. Имеется в виду, что в рыночной экономике главным объемом средств являются частные средства, инвесторы.

Инвестор только тогда вложит в промышленное предприятие, когда получит на рынке кредит не под 15% на три года. Вот такое конкурентоспособное промышленное предприятие по производству газовых турбин или самолетов вы не построите под кредит под 15% на три года. Кредит должен быть под 5% на 10 лет. Так вот, такой кредит можно получить только в экономике с низкой инфляцией. Банки могут давать такой кредит, если инфляция ниже.

Если кредитная ставка будет ниже инфляции, кредит будет убыточным. А если у вас инфляция через 3 года будет неизвестно какая, то вы не дадите кредит на 10 лет. Потому что ваш кредит сегодня еще не убыточный, а через 3 года окажется, что даже выданные деньги банком не сохранены. Тем более вам еще и клиентам потом нужно возвращать деньги — то ли по вкладам населения, то ли по вкладам крупных предприятий.

Поэтому в современной рыночной экономике в любой стране на первом месте стоит стабильность всех ключевых показателей, определяющих условия работы каждого предприятия и инвесторов. Инвестор должен знать, что на 10 лет вперед мне правительство обеспечит стабильные условия для моей жизни или работы, тогда я максимально приложу усилия, чтобы получить максимальный продукт, причем за свои деньги, за частные деньги.

Если через 3 года девальвация обесценит мои деньги и мои инвестиции… Окажется, что я взял кредит на Западе, а через 3 года уже не могу его вернуть, потому что изменился курс, тогда не мои усилия оказываются решающими в конкурентной борьбе, а те условия, которые правительство не обеспечило или которые исказились на рынке.

Поэтому конкурентные экономики — только те экономики, которые имеют стабильную макроэкономику. Вы знаете, мой друг Герман Греф, который недавно работал министром экономики, тоже часто говорил, что сейчас нужно побольше вложить… На днях меня встретил и сказал: Алексей Леонидович, главное в экономике — макроэкономическая стабильность, иначе мы не можем держать по постоянной ставке кредита для бизнеса. Мы сегодня одну должны ставку держать, завтра вторую, послезавтра третью.

Ликвидность на рынке для банков и для граждан все время то сжимается, то расширяется. Если граждане верят, они несут в банки деньги и кладут в депозиты. Если они видят, что инфляция высокая и не верят банку в силу, там, разговоров о банковской ликвидности, они деньги не кладут в банки, а вкладывают в товары или в евро.

И он говорит: мы все время находимся в таком непрерывном напряжении в связи с нестабильностью некоторых факторов на рынке. Как только будут стабильные условия, банки тут же начнут давать длинные кредиты на промышленные предприятия. Вот так это связано в рыночной экономике, где главным инвестором является все-таки частный бизнес».

Ведущий: «Звучит как музыка. Такая перспектива, конечно, весьма и весьма заманчива, но, с другой стороны, сможет ли наше правительство обеспечить такое в ближайшее время?»

Алексей Кудрин: «Наше правительство, как любое другое правительство… Такие проблемы сейчас даже и развитые страны решают, но, скажем так, у нас еще меньше практики, меньше опыта и меньше рыночного менталитета работы в таких условиях. Каждое правительство всегда, конечно, решает, залезть в долги и чуть-чуть сейчас помочь своему электорату, своему населению. Повысить ли налоги и построить больше дорог? Или налоги снизить, дорог тогда в ближайшее время получится построить меньше. И зачастую идут на некие популистские шаги, которые потом становятся более дорогими, потому что отменить уже выданные льготы, выданные обещания сложнее.

И вот мы видим, как сейчас, когда нужно проводить трудные реформы, люди во Франции, в Великобритании выходят на улицы. Как только начинаются даже небольшие реформы, связанные с реализацией обещанного.

Но у нас еще, повторяю, ситуация такова, что мы имеем меньший опыт. И нам иногда кажется, что можно сейчас взять деньги от нефти и потратить на дороги — в большем объеме, чем мы это запланировали, даже увеличивая в два раза. Мы еще не знаем, какие будут последствия, мы еще не привыкли жить в условиях таких последствий. У нас еще исторический период не показал, как это потом ударит обратно.

Я сказал, что инфляция сейчас все-таки выросла и не только по причине наших внутренних проблем. Но если бы мы свои внутренние проблемы быстрее решали, в том числе и регулировали деньги в экономике, то и цены на продовольствие по нам ударили бы менее чувствительно. И вот тут правительство, конечно… Я прямо могу сказать, еще не все доделало».

Ведущий: «Хотелось бы узнать Ваше мнение, как главы Минфина, как одного из ведущих финансистов, не побоюсь этого слова, мира. Как Вы оцениваете нынешнюю ситуацию на мировых финансовых рынках? На Ваш взгляд, пик кризиса уже позади и нам уже нечего бояться или же все-таки неприятные сюрпризы могут ожидать не только наших соседей, но и нас самих, Россию?»

Алексей Кудрин: «Я три недели назад был в Вашингтоне на встрече всех ведущих финансистов мира, которые обсуждали эту ситуацию. Было и закрытое совещание министров финансов „восьмерки“ с первыми лицами Уолл-стрита. И была встреча министров финансов 24 стран, членов совета директоров Международного валютного фонда. И мы каждый раз обсуждали эти вопросы».

Ведущий: «Что-нибудь из закрытых встреч можете рассказать?»

Алексей Кудрин: «Не всё. Скажу, что инвестиционные банки считают, что пик еще не пройден. Точнее, они называют его „дном“. Дна мы еще не достигли, но оно уже близко. Поэтому итоги первого квартала и, наверное, второго будут самыми неприятными. В целом экономика уже подстраивается под эти проблемы, пытается адаптироваться, но величина списаний убытков, которые нам дал первый квартал (и, может быть, второй), — самые, так сказать, настораживающие. Если мы пройдем этот путь, то, скорее всего, дальше нарастания уже не произойдет. Поэтому можно согласиться.

Второе, о чем они говорят, — это период дешевых денег, который пыталась создать Федеральная резервная система, несколько всех расслабил и существенно снизил даже инстинкты ведущих мировых инвесторов (можно сказать, монстров финансовой системы) к анализу рисков. Риски занижались, всем казалось, так можно быстро зарабатывать. Но потом тот опыт, который у них есть, не позволил распознать, что через 3–4 года все это окажется всего лишь финансовым пузырем на ипотечном рынке, на рынке некоторых других инструментов.

Сейчас этот кризис затронул и некоторые другие рынки, таких же рискованных инструментов — их не только в ипотеке много. Но Россия, конечно, стоит несколько в стороне от этого кризиса. Сигналы оттуда мы получаем косвенно. Когда там не хватает ликвидности, то ранее вложенные в Россию деньги (в активы, акции наших компаний, предприятия)… Они просто продают эти акции на рынке, даже с пониженной ценой. И эти деньги затыкают дыры крупных банков инвесткомпаний, которые их вкладывают.

Но с нашего рынка, тем самым, идет отток денег. Поэтому, когда наши акции продают по заниженной цене, то мы видим снижение фондового индекса РТС в России. Отток за первый квартал составил 22 миллиарда долларов. Я напомню, в 98-м году за кризис отток составил 21 миллиард долларов. Но тот резерв, та прочность экономики, финансовой системы, которая была достигнута за последние годы, благодаря и Стабилизационному фонду, позволяет сегодня спокойно продолжать работу. Если на Западе снижаются темпы роста, то у нас повышаются темпы роста. То есть мы создали прочную основу для нашей российской системы.

Но здесь нельзя себя перехваливать, потому что опыт и качество наших институтов развития, а также опыт наших менеджеров России все-таки пока еще ниже, чем на Западе. Поэтому мы должны на это время делать себе скидку. Или создать еще более прочную ситуацию в некоторых моментах, понимая, что в других мы пока еще можем проиграть».

Кирилл Поздняков: «Тем более, перед глазами опыт товарищей с Уолл-стрит, которые слишком спокойно себя чувствовали и просмотрели какие-то негативные моменты».

Алексей Кудрин: «Даже ведущие финансисты мира не всё смогли оценить в современном рынке. Рынок меняется, он обновляется каждые 10–15 лет и по своей мобильности, по быстроте операций, по техническим средствам, по количеству производных инструментов на финансовом рынке. И регулирующие органы стран — они как бы идут вслед, они не успевают отследить все выдумки специалистов Уолл-стрита, на которых те сначала зарабатывают, но потом, когда нерегулируемые области финансового рынка накапливаются, они накапливают и риски.

И сейчас, конечно, этот кризис, как и любой кризис, — является кризисом обновлений. Кризис приводит в соответствие пропорции рынка. Кризис хоть и болезненным путем, но все расставит на свои места. Конечно, сейчас Федеральная резервная система, администрация США и Европейского банка уже ищут способы, как регулировать эти зоны рынка, которые раньше оказались вне достаточного внимания».

Ведущий: «Вы уже говорили о том, что довольно нестабильно ведут себя последнее время основные валюты. В первую очередь это касается доллара. С другой стороны, что мы видим? Мы видим крепкий рубль. У Вас, как у главы Минфина, есть ли понимание того, что такое оптимальное соотношение курса рубля и основных мировых валют?»

Алексей Кудрин: «Очень коротко. Доллар серьезно падает, но он не будет падать бесконечно. Это связано с достаточной величиной, гибкостью и мощью американской экономики. Американская экономика равна по величине европейской экономике. Поэтому говорить, что доллар будет намного слабей, чем евро… Хотя в Еврозоне не наблюдается бум роста и экономика не стала на порядок эффективней.

Поэтому американская экономика и при Гринспене (Алан Гринспен, бывший глава Федрезерва США), и при нынешнем руководителе ФРС Бернанке (Бен Бернанке) имела цель несколько понизить доллар, чтобы улучшить свои конкурентные преимущества в мировой торговле. Слабая валюта создает конкурентное преимущество для предприятий этой страны по издержкам. То есть в долларах издержки стали меньше. И при мировой торговле эти товары стали дешевле даже на мировом рынке.

Так поступает Китай. Он все время держит юань к доллару, не укрепляет его. И тем самым всегда клал на лопатки все страны Европы и США. Наша страна после девальвации в 98-м году вышла в 99-м году на темп экономического роста в 10%. Это тоже был эффект девальвации — ослабление рубля. Но после этого мы стали тратить очень много нефтедолларов. А когда на рынок выбрасываем большое количество нефтедолларов, то рубль укрепляется. В рублях мы как бы можем купить больше долларов. Потому что долларов много и они все время становятся дешевле.

Но укрепление рубля производит обратную тенденцию — мы увеличиваем издержки нашей промышленности по сравнению с издержками на мировом рынке. И наша товарная продукция становится дороже на мировом рынке, а импортная продукция на нашем внутреннем рынке становится дешевле.

Поэтому укрепление может быть небольшим. Если экономика растет и в стране действительно большие валютные резервы, то некоторого укрепления не избежать, но оно должно быть очень эволюционным, постепенным.

К сожалению, Россия, тратя свои нефтедоллары больше, чем это надо (это снова вопрос для тех, кто говорит „надо больше тратить“), укрепляет тем самым рубль — это прямая зависимость — и делает менее конкурентной свою экономику. Поэтому, когда говорят, что надо быстрее и больше тратить наши заработанные нефтедоллары в России, это значит, что люди предлагают сделать нашу экономику менее конкурентной. И наши предприятия в какой-то момент могут стать неконкурентными по своей продукции.

Этот эффект в мире назван „голландской болезнью“. „Голландская болезнь“ — это именно укрепление национальной валюты и создание неконкурентного своего промышленного сектора».

Ведущий: «А лекарство где от этой болезни?»

Алексей Кудрин: «Лекарство? Стабилизационный фонд, как ни странно, то есть сдерживание. В пике прироста массы долларов нужно сдерживать их быстрое растрачивание. Возможно, когда не будет такого роста нефтяных цен и все стабилизируется, мы потихонечку этот ресурс можем начинать тратить. Он не пропадет, не исчезнет, но государство, правительство, Минфин и Центральный банк должны это регулировать. Мы не можем сразу ухнуть все деньги, а потом сидеть на голодном пайке.

Наша задача — регулировать количество денег в экономике, не допускать быстрых темпов траты этих средств в момент быстрого укрепления национальной валюты. Предприятия скажут: „Мы не можем работать, когда правительство все время меняет условия на нашем рынке, а также условия наших предприятий по сравнению с внешними компаниями“.

Это как раз и есть вопрос: что сейчас на первом месте — стабильность или развитие? Только стабильность ведет к развитию. Только когда предприятие видит, что условия для работы стабильные, оно может получить максимальный результат. Если курс доллара компанию делает неконкурентоспособной, о каком развитии может идти речь? И поэтому финансовые ведомства должны сдержанно, последовательно проводить политику расходования нефтедолларов».

Ведущий: «Ваш прогноз — возможно ли падение доллара ниже 23-рублевой отметки?»

Алексей Кудрин: «За курс у нас отвечает Центральный банк. И не в моей компетенции делать такие прогнозы, или я их могу делать вне того, чем на самом деле занимается это финансовое учреждение. Центробанк не обязан сообщать мне о том, какую он собирается проводить политику.

Именно поэтому во всех странах мира центральные банки специально выведены из правительства и работают независимо от него. Центробанк отчитывается только перед парламентом и президентом, когда назначается его председатель. Но мы, конечно, делаем свои прогнозы, их готовит Минэкономразвития. Согласно предположениям этого министерства, доллар не должен опуститься ниже 23 рублей».

Ведущий: «То есть в этом году американская валюта не будет стоить дешевле 23 рублей?»

Алексей Кудрин: «Согласно нашему прогнозу, нет. Но это зависит от многих факторов, например, нефтяные цены. Если снова будет громадный приток капитала, который мы не удержим, ситуация может измениться. Но этого в планах пока нет, как мы не планируем, что рубль опустится».

Ведущий: «Давно ведутся разговоры о том, что рубль вот-вот вот должен стать конвертируемым. Нынешняя ситуация благоприятна для этого или же, наоборот, негативно влияет на перспективы становления рубля как одной из основных мировых валют?»

Алексей Кудрин: «Рубль по режиму своего обращения на сегодняшний день является конвертируемой валютой. Это означает, что при инвестировании долларов, евро, фунтов, иен в Россию никто не должен спрашивать разрешения. Есть рынок. Инвестор любой страны выходит на рынок России и меняет свою валюту на рубли, так же как и любой российский инвестор может выйти на рынок и поменять рубли на любую валюту мира.

Этот режим введен в России с 1 июля 2006 года, когда президент решил, что рублю необходимо быть конвертируемым, и приказал сделать для этого все необходимое. У Центрального банка и Минфина существенно прибавилось работы, ведь обмены денег, притоки, оттоки, стабильность курса, уровень инфляции, обстановку на рынке необходимо постоянно регулировать. Зато в результате рубль стал конвертируемым.

Как правило, наших граждан интересует, как скоро российскую валюту можно будет обменять в любой стране мира. Это относится к бытовому понятию конвертируемости. Рубли можно поменять в некоторых странах. Конторы обмена есть в Лондоне, Финляндии, странах СНГ.

Но по-настоящему конвертируемым в бытовом смысле рубль станет, когда будут востребованы операции с участием рубля. Например, когда продажи наших товаров компании начнут осуществлять в рублях или захотят часть своих сбережений хранить в рублях как в более надежной валюте, чем, например, доллары, евро или другие денежные единицы. Сейчас это встречается нечасто.

Ситуация объясняется еще и тем, что величина российской экономики в мировой составляет 2,5%, а американской — больше 20%, европейской — больше 20%. Поэтому операции с участием их валют в мире предпочтительнее. И финансовые институты Америки и Европы, допустим, Великобритании с их фунтами стерлингов, более стабильные. Финансовые ведомства этих стран умеют сохранять стабильность на долгий период.

Многие считают, что на протяжении ближайших 20–30 лет с деньгами принципиально ничего не произойдет, если хранить их в фунтах, евро или долларах. В отношении России такого исторического опыта нет. Кроме того, не все уверены, что правительство нашей страны всегда удержится от использования золотовалютных, нефтегазовых доходов в достаточном количестве. Поэтому может начать скакать сам рубль и курс. Это недостаточно надежный инструмент для сбережений или для проведения расчетов.

Пока рубль будет постепенно расширять свою зону в расчетах с партнерами из стран СНГ, которые, возможно, завозят продукцию из России же. То есть мы с ними рассчитались, а они потом снова что-то у нас закупили. Это медленный процесс.

Если Россия покажет, что она умеет обеспечивать стабильность своей макроэкономике, лет через 5–10 количество инвесторов, граждан и партнеров, желающих вести операции в рублях, увеличится существенно. И тогда мы будем подобно другим странам аккумулировать свободные мировые капиталы для своего развития, но через стабильность макроэкономики и рубля».

Ведущий: «Еще один любопытный, на мой взгляд, момент. Алексей Леонидович, бюджет — дело святое?»

Алексей Кудрин: «И само дело, и сам бюджет — все святое».

Ведущий: «Любопытные вещи происходят в последнее время. Довольно часто слышишь с высоких трибун о том, что та или иная статья расходов нашего федерального бюджета, основного финансового документа, по которому живет страна, выделяются на какие-либо направления и тем не менее не расходуются, а средства возвращаются обратно в бюджет. С точки зрения главы Минфина — это хорошо или плохо?»

Алексей Кудрин: «Это, конечно, плохо. Правительство, государство, Дума, Совет федерации, президент обсуждают долго и упорно каждую копейку и то, куда ее лучше потратить. В итоге решается, что ее можно потратить, она принесет пользу. Если после этого оговоренные средства не тратятся, это говорит о нарушении определенной дисциплины, порядка. Это неэффективно, деньги омертвляются. Главный вопрос — почему так происходит? Речь идет об огромных суммах.

Вы мне привели пример, как в каком-то регионе сотни тысяч рублей были выделены на какую-то программу. У нас в федеральном бюджете деньги, не связанные с инвестиционным фондом, отдельно лежат, мы больше 300 миллиардов рублей не потратили».

Ведущий: «Но это же очень крупная сумма!»

Алексей Кудрин: «Именно. Это в полтора раза больше годового финансирования всех вузов страны, это в полтора раза больше финансирования всех федеральных клиник и здравоохранения в России. Тем не менее по разным статьям накопилось такое количество неизрасходованных за год денег.

Бывают такие ситуации, когда правительство и Дума идут навстречу предложениям министров, губернаторов или просителей из разных сфер, планирующих строительство каких-то объектов. Нам обещали потратить выделенные деньги быстро и эффективно. Но оказалось, что не подготовлена проектно-сметная документация, своевременно не проведены тендеры и, соответственно, не выполнен необходимый объем работ.

Это говорит о том, что мы ослабили дисциплину, мы стали давать больше, чем реально могут использовать наши предприятия, губернаторы, министры или конкретные подразделения наших ведомств, службы или различные агентства, занимающиеся строительством.

Но есть еще одна причина. Параллельно Минэкономразвития, Минфин и другие ведомства внедрили более строгие принципы расходования средств. В этом буме расходов решено ввести более жесткий режим контроля. Оказалось, что многие министерства, ведомства и их подведомственные учреждения не выполняли всегда или не всегда выполняли требования к таким государственным тратам.

Обязательно проведение тендера, то есть всегда должна быть конкурсность в подходе подрядчика, в определении цены на контракт. До прошлого года многие министерства увиливали от этого, пытались найти какие-то объяснения и уловки.

В 2007 году появился закон, который жестоко и жестко требует, чтобы любое подобное финансирование производилось по вышеуказанным принципам. Есть у тендера свои правила. Они касаются особенностей заключения и условий договора. Бывало так: тендер пройден, контракт заключен, а через год приходит подрядчик и говорит: „Вы извините, тут у нас цены на металл взлетели, мы должны пересмотреть контракт“. И под предлогом изменения цен на металл, который, возможно, действительно стоит уже других денег, меняют и остальные условия контракта, переписывая его».

Ведущий: «То есть речь идет уже о других деньгах?»

Алексей Кудрин: «Другие деньги. Это получается, что тендер, прошедший год назад, уже никакого значения не имеет. В прошлом году решено было внедрить так называемые системы долгосрочных контрактов, когда между государством и подрядчиком расписываются риски, которые на себя берет тот, кто взялся за строительство объекта.

Оказалось, что не все готовы работать на более стабильных условиях. Не все стали проводить тендеры, некоторые были отменены в связи с незаконностью их проведения. Иногда подрядчики заявляют, что на таких условиях при выставленных ценах не желают участвовать в тендере.

Это потребовало возвращения к проектно-сметной документации, к объему строительства объектов. Снова возникает вопрос: нужно ли строить, если это обойдется в полтора раза дороже? Все это, скорее, режим обучения в условиях более строгой дисциплины».

Ведущий: «Но не слишком ли высока цена за обучение? На Ваш взгляд, тех законов, которые сейчас существуют, достаточно для того, чтобы переломить ситуацию в этой сфере? Или же требуется, может быть, признать подобные нарушения не просто нарушениями, а преступлениями и наказывать?»

Алексей Кудрин: «Преступлениями это нельзя назвать, ведь деньги не использованы, не украдены, они остались в казне. Все-таки здесь нет преступления. Скорее, это называется недисциплинированностью, административными нарушениями. И административные взыскания, конечно, имеют место быть. Целый ряд сотрудников наказан или отстранен. Чтобы эти правила исполнялись более строго, уточнены нормативные документы министерств и ведомств.

Мы вынуждены были признать, что в некоторых случаях правила были более строгими, чем для остальных отраслей, закупающих специфический товар. Взять, например, культурную сферу, где зачастую закупаются штучные вещи, выполняется уникальный вид работ, а специалистов в этой области совсем немного. Вот в таких случаях никакого тендера провести не удается.

Были такие ситуации с продажей лекарств. К сожалению, по этой причине в некоторых субъектах РФ замедлилась поставка медикаментов. Мы понимаем, что в каких-то отраслях устанавливались режимы более жесткие, чем было необходимо. Сейчас недочеты исправлены. Надеюсь, в этом году подобных накладок удастся избежать.

Научились работать. Сначала был шок у министерства. Волновались, правильно ли заключен контракт, долгосрочный, на особых условиях, обязательно надо указать участников, затем следует подвести итоги. Это обучение, оказывается, требует времени».

Ведущий: «То есть Вы полагаете, что те 300 миллиардов, о которых Вы сказали, в этом году будут меньшей суммой?»

Алексей Кудрин: «Я думаю, в этом году будет буквально 10–20 миллиардов, может быть. Скорее всего, даже меньше».

Ведущий: «Вы — оптимист».

Алексей Кудрин: «Да, но мы следим, мы смотрим. Начало года показывает, что уроки сделаны».

Ведущий: «Спасибо, Алексей Леонидович, что согласились ответить на вопросы „Итоговой программы“».

Алексей Кудрин: «Спасибо».