Статистика в клеточку

Согласно данным Федеральной службы исполнения наказаний, которые были обнародованы на минувшей неделе, в стране 886 тысяч заключенных. Подавляющее большинство — трудоспособного возраста, многие из них страдают социально опасными заболеваниями, в том числе туберкулезом и СПИДом.

А ведь им бы работать, работать и еще раз работать — после выхода на свободу. Впрочем, будь даже ты здоров как бык, а отбытый срок как черная метка — теплое место с хорошей зарплатой не гарантирует. Принимая во внимание масштаб проблемы, в России заговорили о необходимости ее законодательного решения.

Корреспондент НТВ Владислав Сорокин выяснял, единственное ли это средство.

По плацу башкирской «четверки» (исправительной колонии №4) — дружно в ногу шагает строй тех, кого принято называть опасными рецидивистами. У Игоря Александрова нынешняя судимость уже пятая. Вся его жизнь — сплошной этап, с зоны на зону. В этот раз дали 18, за убийство.

Игорь Александров, заключенный: «Слава Богу, что я здесь, что попал в нормальное учреждение. Понимаете, я уже знаю, что такое „нормальное“ и что такое „ненормальное“».

Как и все здесь он уверен, что этот срок — последний. И когда-нибудь Игорь сможет начать новую жизнь, точнее, когда ему исполнится 55. Через десять лет.

Выйти на свободу, даже если срок наказания истекает завтра, не так просто. Для многих осужденных колония стала вторым домом. Здесь все привычно и знакомо: в 6:00 — подъем, в 6:05 — физзарядка, 7:30 — развод на работу, 8:30 — проверка. И даже часовой на вышке уже как родной.

А что за забором? Абстрактная воля, пьянящая свобода — многие попросту не знают, что с ней делать. Для тех, кто попал сюда еще при советской власти (есть и такие), выйти за ворота колонии — это значит оказаться не простой в другой стране, а в другом измерении.

Для тех, кому выходить совсем скоро, в колонии построили реабилитационный центр. К свободе нужно готовиться, уверены психологи. Каждый день они проводят тренинги, воспитывают в заключенных победителя. Еще — читают лекции. Например, сегодня рассказывают, как вести себя на собеседовании.

Юрий Носенко, начальник психологической лаборатории ФГК ИК-4 ГУФСИН РФ по Башкирии: «Постарайтесь прийти на беседу выспавшись, в строгом костюме. Организации нанимают победителей, преподносите себя как подарок».

Александру на свободу через два месяца. Здесь он уже 15 лет. Знакомых с той стороны решетки не осталось. Жена, за которую он когда-то заступился в драке и потому сел за убийство, его не дождалась. Но страха не найти себе места в сильно изменившемся мире у него нет. По телевизору видел — страна процветает, а значит, все будет хорошо.

Александр Аверин, заключенный: «А что бояться-то? Мы же сами из этого общества. Думаете, нас будут камнями закидывать, как в древности? Так мы вроде свое отсидели. Меняется не сама страна, а только вывески».

У Юрия Потапенко — 20 лет тюремного стажа. Когда-то он и сам освободился, годами скитался по стране в поисках работы. В итоге открыл свою компанию и стал помогать таким же, как он. Бюро по трудоустройству лиц, попавших в экстремальную ситуацию.

Юрий Потапенко, директор бюро по трудоустройству лиц попавших в экстремальную жизненную ситуацию: «Этой проблемой никто не занимается, государство его вытолкнуло за ворота, а дальше хоть трава не расти. Где он устроится — это его проблема».

Отсутствие работы и крыши над головой — вот что толкает людей на рецидив. Юрий помогает найти и то, и другое. Из бывших заключенных он сколотил стройотряд, живут в вагончиках. Прорабов Потапенко убедил — с его подопечными можно иметь дело. А чтобы дело не стало криминальным, Юрий установил жесткую дисциплину.

Юрий Потапенко, директор бюро по трудоустройству лиц попавших в экстремальную жизненную ситуацию: «Я не играю в демократию, я по-русски ему говорю. Если он с зарплаты наквасился, я ему в дыню дам. Эта публика понимает только такой язык».

Действующее законодательство не обязывает государство заботиться о тех, кто вышел на свободу. Но выходит себе дороже: по статистике, две трети всех осужденных возвращаются в места не столь отдаленные. Чиновники Минюста убеждают депутатов принять специальный закон, который помог бы бывшим обитателям колоний обрести работу и жить как все.

Виталий Полозюк, начальник управления социальной, психологической и воспитательной работы с осужденными ФСИН РФ: «Нужно создать такие условия, чтобы большие организации (численностью свыше ста человек) выделяли квоты для бывших заключенных. За это предприятию можно дать какие-то налоговые льготы или найти другой способ заинтересовать».

В Башкирии такие квоты уже есть, в Свердловской области их пытались ввести, но многие депутаты выступили против.

Георгий Перский, депутат Законодательного собрания Свердловской области: «Здесь я полностью на стороне работодателя. Почему нужно устраивать людей, не прошедших адаптацию, потерявших профессиональные навыки? Многие этого не хотят».

Голубой автобус центра занятости каждый месяц приезжает в Азовскую воспитательную колонию. Трудных подростков тестируют на профпригодность, а потом дают советы — где деньги заработать, а не украсть, чтобы не вернуться за колючую проволоку.

Государственные органы не могут обеспечить самого главного — жилья. В Воронежской области бездомным выходцам из-за решетки помогла епархия. В православной общине бывшие зэки именуют себя братьями и живут не по понятиям, а по церковным канонам.

Отец Алексей: «Человек освободился, а у него ни родины, ни флага. Но он к нам пришел, его могут поддержать».

Отец Алексей — духовной настоятель общины, иногда проводит службы в соседней колонии. Причащает, читает лекции. Тем, кто еще не до конца уверовал, на всякий случай объясняет: воровать церковную утварь — большой грех и глупость.

Чем не перевоспитание? Раньше они нарушали заповеди, так же легко, как и кодекс. Но теперь молятся и строят храм — под аккомпанемент старых песен из прошлой жизни.