Дело пахнет миллионами

В России положение дел с заброшенными шахтами, прямо скажем, жутковатое. Проблем хватает и с безопасностью на действующих объектах: Ростехнадзор на днях раскритиковал своих горных инспекторов в Центре и на Северо-Западе страны за мягкость. А тут еще «черные копатели, черные покупатели»…

Корреспондент НТВ Владислав Сорокин узнал, какие угрозы таят подобные подземелья, и прикинул — может, пора их запечатать?

Вертолеты, ОМОН, СОБР — операция «Энергия» по своему размаху не уступает киношным захватам колумбийских наркобаронов. Только здесь — «черные копатели». У них на недра — свои масштабные планы.

Олег Курачев, начальник УБЭП по Кемеровской области: «Изымали по 70 машин. Это и бульдозеры, и экскаваторы. Довольно серьезный у них приработок».

С тем, что недра принадлежат государству, многие не согласны. Легкие деньги — ведь полезные ископаемые зачастую и откапывать не приходится — манят искателей всего того, что плохо лежит. В Башкирии воруют вольфрам, в Свердловской области люди всем поселком добывали сокровища на заброшенной изумрудной шахте.

Часто людей под землю толкает банальная безработица.

Владимир Рябоштан, главный специалист по ГО и ЧС администрации Красносулинского района Ростовской области: «За последние два года в районе открыта только одна шахта, а закрыто — гораздо больше. Конечно, если человек работал под землей и больше ничего не умеет делать, то он и лезет туда».

Виктора тяга к подземным богатствам едва не погубила. В чистом поле его друг нашел вход в заброшенную шахту. «В земле была небольшая дырка, вдвоем или даже втроем вполне можно было пролезть. Мы хотели металл вытаскивать — рельсы, разобранные двигатели», — говорит он.

Вчетвером они проползли внутрь, но потом — выброс газа, нехватка кислорода, обморок… Спасатели достали полуживого Виктора на следующее утро, а товарищ Сергей и двое его сыновей свет в конце тоннеля так и не увидели. Они задохнулись.

Виктор Кузнецов: «Накопал, сдал — конечно, это выгодно! 100 килограммов за 400 рублей, хоть какая то копейка есть».

Раньше весь хутор Тацин каждый день спускался под землю. Потом где-то закончились полезные ископаемые, либо их добыча перестала приносить прибыль. Из четырех шахт рентабельная только одна. Работать на нее идут не из-за денег — зарплата всего 5 тысяч рублей, а вот за год работы тут дают 4 тонны угля. На зиму хватает. Закрытие шахт для таких поселков смерти подобно.

Юрий Сапрыкин, бывший шахтер: «Тяжело стало жить, когда шахта закрылась. Тут одни пенсионеры, а молодежь все время пьяная. Вот и лезут за металлом».

В поселке Карабаш медная компания обанкротилась, после того как ее хозяин промедлил с ремонтом насосов, откачивающих воду из шахты. Теперь в забое вода с непонятными примесями. А там, где раньше миллионы тонн руды поднимали на поверхность, просто дыра. Заходи кто хочешь, ограждений нет.

Владелец шахту бросил. По закону, собственность передали муниципалитету. Все это нужно сносить, закрывать, консервировать, но местные власти нашли 250 тысяч рублей только на проект ликвидации. А когда посчитали, сколько стоит сама ликвидация, желание что-либо делать сразу улетучилось.

Алла Сорокина, сотрудник управления по охране окружающей среды Карабашского района Челябинской области: «Нужно около 50 миллионов только на то, чтобы перекрыть стволы. Кто будет этим заниматься? У администрации нет денег».

Проблема с этими заброшенными месторождениями в том, что каждое из них таит в себе потенциальную опасность. И не только для школьников, которые могут провалиться в шахту. Грунтовые воды могут выйти на поверхность и затопить поселок.

А в соседнем шахтерском поселке жилые дома могут уйти под землю, потому что там — огромные пустоты, масштаб которых даже не известен экспертам. Во время передачи собственности в частные руки подробная карта подземных тоннелей была попросту утеряна.

Шахта «Центральная» в городе Копейске, когда-то мощнейшая и передовая, остановлена. Насосы на глубине еще откачивают воду, но уголь уже не добывают. Нерентабельно. На краю угольного разреза продолжают жить люди. Боятся, что дома могут провалиться под землю.

Местная жительница: «Шахту закрыли, а там что-то бурлычит, воды в ней навалом. А мы углы не успеваем замазывать, фундаменты все трещат».

Существует программа переселения, но только для тех людей, что были заняты на шахтах с участием государственного капитала.

Александр Агапов, руководитель Государственного учреждения реструктуризации шахт: «Условия два. Первое: нужно, чтобы жилье находилось на горном отводе и пострадало от деятельности угольного предприятия. Второе: степень износа строения должна быть больше 65 процентов. Финансово это ложится на плечи государства, это основные затраты связанные с ликвидацией шахт».

Но если шахта частная, то жителям поселков, таких как в Копейске, рассчитывать не на что. Собственник угольного разреза даже ликвидировать его не торопится, хотя обязан по закону. На практике владельцы горных компаний раскошеливаться не торопятся.

Владимир Деняев, депутат городской Думы Челябинска: «Я боюсь, что здесь дело пахнет миллиардами. За последствия горных работ должно отвечать государство, ведь масштаб огромный».

Государство в лице министерств и ведомств отвечает: раз шахта частная, значит бизнес и должен платить по счетам.

Александр Агапов, руководитель Государственного учреждения реструктуризации шахт: «Никто этот бизнес не заставлял приобретать те или иные предприятия. Люди получали прибыль, теперь они должны нести убытки».

Сергей Шатиров, первый заместитель председателя Совета федерации РФ по промышленной политике: «Для бизнеса сегодня необходимы условия. Как с ним разговаривать? „Сделай, пожалуйста“ не проходит. А почему он должен сделать так, а не иначе? Почему сегодня ряд объектов охраняет пожилая женщина с револьвером 27 года выпуска? Нужны правила игры. Необходим закон по охране и ликвидации».

А пока бизнес молчит, местные власти надеются продать заброшенные шахты с аукциона. Например, в Челябинской области меди под землей еще на многие миллионы. Может, нужна кому-нибудь?