Кладбища привлекают жестоких вандалов

Израиль никак не может оправиться от шока и унять бурю негодования: там появились собственные неонацисты.

Группа молодых людей — все они выходцы из стран бывшего Союза и уже арестованы — обвиняется в жестоких нападениях на иностранных рабочих и религиозных евреев, в распространении расистских материалов и в осквернении синагог и кладбищ.

Их родственники в смятении: да нет, не может быть — похулиганить ребята могли, но чтобы такое!

У нас, впрочем, тоже есть повод ужаснуться: Россия переживает настоящее нашествие варваров, для которых в порядке вещей — надругаться над могилой, разбить надгробие. Жутко, но среди них попадаются и школьники младших классов. Простейшее объяснение: вот молодежь пошла.

Только списать все на недостатки культуры и воспитания отдельного поколения — вряд ли получится: разве это подростки отдают кладбища под застройку? Да их еще и на свете не было, когда принцип «земли много не бывает, а покойники все стерпят» вышагивал по стране.

Кто защитит российские погосты? Как следовало бы наказывать вандалов? В поисках ответов корреспондент НТВ Вадим Фефилов объехал пол-России и побывал там, где граждане хоронят себя на собственном огороде.

Рудольф Авагимов: «Подонки, конченые люди! Вы хоть прощения попросите. А они в ответ только улыбаются».

Гранитную плиту на могиле его отца разбивали дважды за последние полгода. Рудольф Авагимов бродит по типичному самарскому кладбищу. Вот еще один сожженный крест, а там на могиле следы человеческих экскрементов.

На суде юные вандалы закрывали лица платками. Среди них студенты педагогических вузов, дети из вполне благополучных самарских семей.

Юрий Юров, декан психологического факультета Воронежского университета: «На кладбище легче доказать, что ты смелый, сильный ловкий. И никто не контролирует, и можно безнаказанно проявить себя».

Воронежец Олег почти сверстник самарских вандалов. Но он словно живая одинокая иллюстрация — ночью по кладбищу не только вандалы ходят.

Олег Изотов: «Отмороженные просто, им нечем заняться, кроме как кладбище крушить. И руки бы, и ноги им пообломал».

Кладбище, через которое Олег срезает путь до дома своей любимой девушки, в самом центре Воронежа. Это как Ваганьково в Москве, здесь покоится местная элита двух последних веков — ученые и писатели. Охраны нет совсем, и могилы разбивают чаще, чем где-либо.

Дмитрий Липскеров, писатель, член Общественной палаты РФ: «Мы в 80–90-е годы получили огромное количество человеческих смертей немотивированных природой. Это бандитские разборки, это невероятное количество бытовых убийств, которых не было в годы социализма, это войны, это груз-200, который приходил в каждый двор».

Смерть превратилась в такую обыденность и банальность, что волна вандализма, кажется, захлестнула российские кладбища. Психологи утверждают, что молодежь таким способом борется и с коллективным бессознательным, и с коллективными страхами.

Отец Сергий, начальник управления по связям с общественностью Воронежской Епархии: «Подвержены этой болезни молодые люди, те, у кого восприятие бессмысленности или неосуществимости своих желаний выливаются вот в такую варварскую форму поведения».

Власти пытаются бороться с вандалами и с последствиями их разрушительной деятельности — в Волгограде на кладбище установили систему видеонаблюдения, но вряд ли это спасет от вандалов.

Среднестатистический российский погост — это обычно площадь тысячу гектаров с сотнями совсем не освещенных дорожек. Оградить спокойствие усопших почти нереально. Здесь даже не милиция нужна, а что-то другое. И предлагаются разные методы борьбы с вандалами.

Дмитрий Липскеров: «Идут в гранитные мастерские, и там два года трудятся, копают могилы за свой счет, если они совершили с кладбищем такой акт вандализма».

Отец Сергий: «Требуется увеличение затрат государства на культуру и образование».

А в Петербурге власти даже приняли специальное распоряжение: в бюджет уже заложены средства на ремонт пострадавших могильных памятников.

Павел Кодыш, президент Союза похоронных организаций и крематориев: «Правительство города обратило особое внимание на похоронную деятельность. Если разрушена могила, то государство, город вам поможет».

Где-то на Дальнем Востоке милиция обнаружила несколько разбитых могил и по горячим следам обнаружила виновных. Оказались ученицы третьего класса. Психологи опять говорят о немотивированной детской агрессии.

Ирина Дмитраченко, старший преподаватель кафедры психологии Воронежского университета: «Кладбище — это такое место… Мертвые беззащитны, за них никто не заступается».

А в Новосибирске была поймана банда мотивированных вандалов. Вооружившись лопатами и подробной картой области, они грабили цыганские кладбища. Копали лазы и забирались в могилы. Здесь и дорогая одежда, и коньяки с водкой, и парфюмерия, которые по цыганским обычаям кладут в могилу усопшего.

Гробокопателей поймали сами цыгане. С гранитного барельефа недавно погибшего сына цыганского барона грабители успели отковырять золотые часы, цепь в 50 граммов и перстень.

Селя Оглы: «Если бы я знал, что им дадут два года, я бы здесь похоронил их живьем».

Девиз воронежского предпринимателя Сергея — помнить о смерти постоянно. Он и друзьям советует: momento mori. Несмотря на крепкое здоровье, он уже завещал своим веселым приятелям похоронить его в случае чего на облюбованном местечке — прямо перед крыльцом дома на собственном участке, где как говорит Сергей, никакие вандалы не достанут. Его двор — это его будущий погост и нынешнее спокойствие.