Классику международной журналистики позволялось многое

Из жизни ушел один из самых ярких журналистов-международников советской эпохи, Станислав Кондрашов. Закончив МГИМО, он почти полвека проработал в «Известиях». Сначала уехал собкором в Каир и писал о Востоке, а потом, переехав в США, о Западе.

Сам Кондрашов называл свою работу «службой Отечеству без отрыва от заграницы». Но некоторых поручений из Отечества все же не выполнял — в 1968 году он отказался писать о вводе советских войск в Чехословакию, а в 1079 — в Афганистан.

О классике международной журналистики — корреспондент НТВ Владимир Кондратьев.

Станислав Кондрашов пришел в журналистику еще при Сталине, в 1951 году. Выпускника Института международных отношений распределили в «Известия», где он проработал без малого полвека, до 2000 года. Из этого огромного срока 30 лет за границей.

«Я чувствую себя пропитанным историей», — говорил Кондрашов. Действительно, ему было что вспомнить. Когда работал корреспондентом в Каире, Кондрашов оказался очевидцем англо-франко-израильской интервенции в зоне Суэцкого канала.

Переехав в Нью-Йорк, наблюдал за развитием Карибского кризиса. Посылал в Москву корреспонденцию об убийстве братьев Кеннеди и Мартина Лютера Кинга.

Только Кондрашов в период крайне напряженных отношений между Горбачевым и Ельциным был способен задать генсеку такой вопрос: «Советско-американские отношения хорошие, но этого не скажешь о ваших отношениях с Ельциным. Готовы ли вы протянуть ему ветвь мира?»

Со временем Кондрашов разочаровался в обоих. Все было сделано методом «тяп-ляп». Как и Горбачев осуществлял перестройку — незряче и бездумно, так и Ельцин Советский Союз крушил налево и направо.

Станислав Кондрашов, международный обозреватель: «Мы сейчас наблюдаем не просто импровизации, ответы на удары судьбы, а попытки организовать эту судьбу».

Самым глубоким и основательным журналистом-международником его считал друг и коллега Александр Бовин, сказавший о Кондрашове: «Если бы не было Лютера, то слова „на этом стою и не могу иначе“ могли бы принадлежать Кондрашову».

Многие годы Кондрашов был ведущим «Международной панорамы». Его глуховатый голос, неброская внешность, достаточно сухая манера держаться на экране тут же забывались, когда зритель вслушивался в слова ведущего.

Мало кто в те годы мог позволить себе такие неординарные суждения и оценки. Кондрашов это право заслужил, и ему позволялось больше, чем другим.

Сергей Лавров, министр иностранных дел: «Многие из нас, по крайней мере, я точно, каждый раз ждали его вдумчивых аналитических материалов, которые появлялись в эпоху, когда говорить правду не всегда и не всем удавалось».

Коллеги-известинцы, а также те, кого принято называть зубрами советского телевидения, с кем Станислав Кондрашов проработал многие годы бок о бок, находят самые добрые слова о своем товарище.

Станислав Сергеев, журналист газеты «Известия»: «Он прекрасно знал поэзию, вот что удивительно. Я больше не встречал таких сочетаний, чтобы журналист-международник творчески подпитывал себя русской поэзией».

Борис Калягин, в 1981–89 гг. политический обозреватель Гостелерадио СССР: «После ввода наших войск в Чехословакию его просили написать материал об этом, а потом и после ввода войск в Афганистан. И каждый раз он отказывался, говоря, что это не его тема.

Все понимали, в чем дело: он не мог открыто осудить решение советского руководства, но в то же время было ясно, что он их не принимает и остается на своей позиции».

Виктор Любовцев, в 1977–1983 гг. главный редактор программы «Время»: «Он не очень любил телевидение и не обладал так называемой харизмой. У него был низкий глуховатый голос. Когда он вел передачу „Международная панорама“, он немножко наклонял вперед голову, по-бычьи. Но слушать его всегда было чрезвычайно интересно, как и читать его статьи в „Известиях“».

«Вращающее пространство неумолимо перемещает мое поколение из бытия в небытие», — с некоторой грустью писал не так давно Станислав Кондрашов, несомненно, один из самых известных и лучших журналистов страны.