Страна на игле: как побороть смертельный дурман?

Назад в будущее: на минувшей неделе в России вновь заговорили о том, чтобы ввести принудительное лечение для наркоманов.

По хозяйски ведет себя в стране убийственный дурман. По некоторым данным, от трех до четырех миллионов подростков, начиная с 11 лет, с различной частотой употребляют наркотики.

Неофициальная статистика еще страшнее: шесть миллионов наших сограждан подсели на зелье, а это каждый 23-й. Сколько среди них потенциально опасных для общества, сведения отсутствуют. Доводы за и против крутых мер выслушал корреспондент НТВ Владимир Кобяков.

Нина Васильевна приходит на могилу мужа. Но путь через все кладбище для нее каждый раз испытание. «Каждый пятый здесь — молодой наркоман, умерший от передозировки», — говорит она.

В небольшом уральском городке она многих знала лично. «Прекрасный, красивый мальчик был. Подсел на наркотики, стал воровать, посадили в тюрьму. Он вернулся, продолжал колоться».

Таких историй у нее немало, но главная теперь — другая. «С сыном уже десятый год борюсь. Сначала анашу курил, потом героин нюхал, потом стал колоться, когда деньги появились», — вспоминает она.

Год назад у Нина Васильевны состоялся тяжелый и откровенный разговор с сыном Сашей, который она вспоминает до сих пор. Саша теперь живет отдельно, у Нины Васильевны даже нет его точного адреса. Но она знает — он вряд ли попробует обратиться к врачам.

Евгений Ройзман, депутат Госдумы: «Путь один — или он сдохнет и за собой кого-то затащит, или его государство будет лечить принудительно. Государство возьмет на себя ответственность и его спасет».

Депутат Госдумы Евгений Ройзман пишет новый законопроект о принудительном лечении. Шесть лет назад кадры из Екатеринбурга о наркомане Саше обошли все телеканалы.

Фонд, который возглавлял Евгений Ройзман, предлагал свой вариант лечения. Первое время у наркомана просто не было возможности уйти из-под присмотра, так как к койке его приковывали наручниками.

Но тогда сторонники этой идеи не нашли общего языка с милицией. Здесь появились сотрудники СОБРа и вывезли всех пациентов. «Всех наркоманок отпускают домой, а потом родители со слезами на глазах придут в этот же фонд», — говорит бывшая пациентка.

Теперь об этом Ройзман написал в мемуарах — история Фонда «Город без наркотиков».

В своей версии законопроекта депутат предлагает отслеживать вызовы «скорой помощи» на передозировки.

Евгений Ройзман, депутат Госдумы: «По решению суда обязать человека лечиться амбулаторно. То есть проходить все медицинские процедуры, и обязательно отмечаться. Каждый день-два сдавать тестирование, что человек не употребляет наркотики. Если человек не соблюдает эти условия, то по решению суда он может быть направлен на принудительное лечение».

За длинным забором психиатрическая больница, целый городок на тысячу мест. Пациентов с диагнозом «наркомания» здесь обычно не больше 20 человек.

Главное условие для них — это желание лечиться и подпись под документом: согласен на временное ограничение свободы. Но почти всегда здесь есть свободные места и никакой очереди из пациентов.

Вот коридор больницы, куда пройти сложнее всего. Здесь все по расписанию. Курс лечения — минимум две недели, хотя каждому пациенту предлагают задержаться месяца на полтора, а можно и дольше.

Юрий Ружников, главный врач-нарколог Свердловской области: «Даже если больной умолял о том, чтобы ему оказали помощь, а через несколько дней он расхотел лечиться, то он имеет право уйти. Мы будем его уговаривать, но задержать его против своей воли мы не можем».

У таких отделений есть своя статистика успеха. Каждый 20-й пациент после больницы должен год продержаться без наркотика. Принудительный вариант лечения здесь только пугает возможными масштабами.

Юрий Ружников, главный врач-нарколог Свердловской области
«Представляете человек 200–400 принудительно лечить. Это невозможно, это никто не выдержит. Нет таких организационных форм, чтобы сдерживать в одном месте такое количество людей больных наркоманией».

Александр Михайлов, руководитель Федеральной службы РФ по противодействию незаконному обороту наркотиков: «Мы располагаем некой системой наркологической помощи, лечения и реабилитации. Но опять же эта система неадекватная той ситуации, которая складывается в стране».

Это расчеты Госнаркоконтроля. Лечить миллионы все равно не получится, но 200 тысяч коек могут понадобится. У наркополицейских свое предложение — если наркоман нарушил закон, то вместо тюрьмы можно его отправить в больницу.

Александр Михайлов, руководитель Федеральной службы РФ по противодействию незаконному обороту наркотиков: «Будучи угрозой для окружения, эти люди практически имеют иммунитет депутата Госдумы. С ними ничего невозможно сделать. Он говорит: я больной. Так если больной — иди лечись, а я не хочу».

Клиника для наркоманов в одном из российских городов. Со стороны, почти курорт. С утра конные прогулки, после обеда настольный теннис. Для каждого пациента — отдельная квартира, но рядом всегда инструктор.

Здесь говорят, что такие условия схожи с принудительным лечением в Германии. Но в России желающих так подлечиться эта система может не выдержать.

Николай Исмуков, врач: «Представьте в одном месте 20–30 наркоманов. Это будет такая банда, которой очень трудно будет управлять. Лечить и содержать их будет очень трудно. Их надо будет либо в жестком режиме содержать, либо как в психиатрических лечебницах в коммунистические времена».

Нина Васильевна о новом законопроекте уже слышала. Даже читала, что заявление о принудительном лечении смогут подавать и родственники наркомана. Теперь старается узнать, где живет ее сын.

Но разговор о лечении у них каждый раз не складывается. «Не берет трубку, уже знает, что я звоню», — говорит она, пытаясь дозвониться до Саши.