За Кобейном всегда оставалось последнее слово

Сегодня исполнилось бы 40 лет человеку, которого обожествляют миллионы угрюмых скептиков. К счастью, как ни цинично звучит это слово, Курт Кобейн не дожил до юбилейного дня. Таким поэтам нельзя переходить в разряд «старичков», играющих старые добрые хиты.

«Известность — последнее чего я желаю». Эта фраза стала и эпиграфом, и эпитафией к его жизни, доказавшей, что в эпоху маскульта даже нирвана становится коммерчески прибыльной.

Репортаж корреспондента НТВ Сергея Морозова.

Курт Кобейн говорил: «Я ничто в мире не люблю так, как чистую подпольную музыку». И еще: «Слава — это самая ненужная мне вещь».

Кобейн всегда был последовательным альтернативщиком. Слава застала его в рваных кедах и старых джинсах. И в то время, когда благодаря ему появлялась дизайнерская гранджевая одежда, он продолжал одеваться в магазинах секонд-хэнд.

Конечно, можно прийти в магазин с тысячей долларов, зная, что можешь все купить, но это совершенно неинтересно. В 24 года — знаменит, в 27 лет — мертв.

Курт Кобейн даже в предсмертной записке доказывал, что независимая музыка — это по-настоящему. «Худшее преступление — это обдирать народ, притворяясь на сцене, что я на сто процентов получаю удовольствие. Я уже много лет не испытываю того волнения, когда слушаю или сочиняю музыку», — говорил он.

Похоже, самоубийство было последней попыткой вернуть контроль за течением собственной жизни.

Через 13 лет после смерти Курт Кобейн, по данным «Форбс», — самый преуспевающий мертвец. В прошлом году его имя приносило больше денег, чем бренд Элвис Пресли. Его игрушка в одном ряду с Гарри Поттером и «нелюбимым» Фредди Меркури продается через Интернет. Также в ходу зажигалки и даже коробки для завтраков с его портретом. Курт, вероятно, удивился бы, в каких местах его хотят видеть его поклонники.

«Когда мы только становились известными, — говорил он, — меня огорчало, что мы привлекаем и развлекаем как раз тех людей, против которых и была направлена моя музыка».

Борис Балабанов, музыкальный обозреватель газеты «Коммерсант»: «1990–91 год, когда они уже делали второй свой альбом, это был с одной стороны момент очередного кризиса в шоу-бизнесе. Тогда МТV было значительно мощнее, чем сейчас и определяло вкус, нуждалось в новых героях, которые бы контрастировали с глянцевыми длинноволосыми рокерами героического склада».

Курт Кобейн называл музыкальные журналы «отстоем». Те помещали его портрет на обложках. Он отказывался от интервью, но тем больше за ним бегали журналисты. Его слова «лучше сгорать, чем угасать» написали на майках цветущие люди, далекие не только от первого, но и второго.

За него его жизнь пересказали в фильмах и книгах. В России шел спектакль о Курте, где главную роль исполнял Найк Борзов.

Найк Борзов, музыкант: «Я, наверное, собрал всех, кого мог себе представить, кто умер до 30 лет: и Хендрикс, и Морисон. То, что этот спектакль был некоммерческий, это было одной из причин, почему я согласился в этом участвовать. То, что это не было поставлено на какой-то конвейер, поток.

Было 12 спектаклей, и 13-й должен был как раз быть в годовщину его смерти. И вся группа решила, что мы не будем его играть, и оставим как бы на полуслове, как это он сделал».

Курт Кобейн в своем отрицании коммерции был безупречен. Также безупречно коммерция пользовалась всем, что он создал. Его вдова Кортни Лав, дебютировавшая в панк-роке, написала книгу, которая должна стать сценарием голливудского фильма о нем. Она же продавала права на его песни.

Курт Кобейн говорил: «Кто бы ни были мои слушатели, у меня всегда на концерте есть несколько часов, чтобы подорвать их способ видения мира. По крайней мере, за мной всегда последнее слово».