Прощание с ученым Сергеем Петровичем Капицей пройдет в полдень пятницы, 17 августа, в МГУ. О том, каким был выдающийся просветитель, вспоминали его коллеги и ученые.
В Москве на
Сергей Петрович Капица родился в 1928 году в Кембридже, где тогда работал его отец — будущий нобелевский лауреат, великий физик Пётр Капица. Крестным отцом малыша стал еще один гений, физиолог Иван Павлов. Сергей Петрович потом шутил, что шансов не стать ученым в таком окружении у него попросту не было.
Сергей Капица: «Меня крестили Сергеем. Это имя необычно для англичан. И поэтому в Англии меня всегда называли Питером, как моего отца — Питер Капица. И Питер
После переезда в Москву он учился в Авиационном институте, изучал аэродинамику, земной магнетизм, элементарные частицы. Изобретал и преподавал в Физтехе. Стал доктором наук и профессором. Будучи в начале
Сергей Капица: «Моя авторская позиция была очевидной: я говорил с экранов то, что я считал нужным говорить. То, о чем говорили и думали мои коллеги. Не только я думал и говорил. Думаю, что я выражал мысли и идеи научного сообщества».
Телезрителей он притягивал как магнитом. Внешность и манера говорить вроде бы донельзя академичные, голос скрипучий, но блеск в глазах
Владимир Познер, журналист, телеведущий: «Он был убежден в том, что телевидение должно не только развлекать, но обязательно повышать уровень людей, расширять их взгляды, делать их, если угодно, более умными».
Николай Дроздов, телеведущий: «Умел свести вместе очевидное и невероятное и донести до нас самым простым, популярным языком. Поэтому он был выдающийся просветитель».
Владимир Фортов, член президиума Российской академии наук: «Он выступал последний раз, он говорил, что мы, наше общество темнеет. Мы скатываемся в средневековье, и тот, кто вел это заседание, он сказал: „Да, я с вами согласен“. Понимаете? То, что это был рыцарь, человек очень высоких моральных качеств, это останется».
В последние годы он не скрывал, как его гнетет нынешнее состояние отечественной науки, засилье лженауки на телевидении. В свои программы он ее категорически не допускал, считая, что репутация и убеждения важнее, чем рейтинг.