Кулаев может только мечтать об «острове смертников»

Виновен по всем статьям. На этой неделе Нурпаши Кулаева — взятого живым участника захвата бесланской школы — приговорили к пожизненному заключению. Обвинение требовало исключительной меры, и суд признал — террорист того заслуживает. Но в России действует мораторий на смертную казнь.

Кулаев своей вины не признал, защита собирается обжаловать приговор. Однако уже сейчас многие гадают, где же проведет остаток жизни единственный осужденный за Беслан. Репортаж корреспондента НТВ Никиты Анисимова.

Страшнее приговора в России просто нет — смертная казнь с заменой на пожизненное заключение. И только для бесланских матерей это ничего не меняет. Они не скрывают: для него свобода — смерть. И спасти Нурпаши Кулаева может только тюрьма.

На «Острове Огненном» собрали тех, у кого земля горела под ногами. «Криминальное чтиво» — таблички с указанием статьи — на каждой двери. Здесь печатному слову верят больше, чем людям. В свою первую вахту капитан Смирнов читал запоем.

Василий Смирнов, начальник отдела безопасности исправительной колонии №5: «Я всю ночь ходил и читал эти таблички. И чем больше читал, тем мне становилось страшнее. А утром открываем двери, а они все такие вежливые».

Вежливость заключенных — залог здоровья охраны. Хорошие манеры — это «руки вверх, ноги шире». В других колониях «пожизненная гимнастика» с еще большей нагрузкой.

Осужденному Балину терять нечего, дальше «Острова Огненного» все равно не сошлют.

Валерий Балин, осужденный: «У нас же как в законе написано: смертная казнь — исключительная мера наказания. Исключительная, то есть это исключение из правил. В отдельных ситуациях, мне кажется, что она все-таки должна быть».

Слово начальства для осужденных — закон. Поначалу многие требуют себя расстрелять, потом одумываются. Остров, конечно, Огненный, но сидеть здесь лучше, чем гореть вечно.

Анатолий Гурьев, осужденный: «У него спрашивают, что лучше: расстрелять тебя сейчас или дать пожизненное заключение? Он говорит: где бумага, давайте подпишу. А позже готов железо грызть, лишь бы его не расстреляли. Жить все хотят».

За 12 лет существования этой колонии, несмотря на фактическую отмену смертной казни, живым отсюда еще никто не вышел.

На острове Огненном сотрудники внутри охраняемой зоны ходят без оружия. Здесь и так все знают: вологодский конвой шутить не любит.

У охраны свои секреты. Например, существует специальный ящик, куда в случае попытки к бегству конвоир должен бросить ключи. Достать их невозможно.

Василий Смирнов, начальник отдела безопасности исправительной колонии №5: «Сотрудник здесь может остаться в заложниках, но другие камеры уже открыты не будут».

«День открытых дверей» только раз в году, и тоже за решеткой. Больше двух в одной камере в этой зоне не собираются. Репетиция квартета — исключительная мера поощрения.

Одни тут по приговору, другие — по договору. Дома сотрудников — это четыре покосившихся барака на соседнем острове Сладком. Чужие здесь не ходят, автобус в райцентр — только раз в неделю. Пенсионеры с острова Сладкий спасаются работой на земле, а соседей с Огненного готовы отправить под землю.

Раз в месяц капитан Смирнов едет на кладбище, здесь только его подопечные.

Василий Смирнов, начальник отдела безопасности исправительной колонии №5: «Срок пожизненный, вот эти свой уже отсидели».

Раньше хоронили под номерами, теперь пишут фамилии — вдруг кто-то из родственников заедет. Но таких капитан пока не встречал. В округе говорят: редкая птица залетит на остров Огненный, а людям отсюда вообще одна дорога.

Всего в России пять колоний, где отбывают срок приговоренные к пожизненному лишению свободы. Попасть на вологодский «Остров Огненный» для них — просто мечта. Они говорят, там режим помягче, с другими учреждениями подобного рода не сравнить. Впрочем, после того, что совершил Кулаев, вряд ли его отправят именно туда.

Террорист Радуев, к примеру, доживал свой век в Пермской области — сидел в колонии с обманчиво романтичным названием «Белый Лебедь». Есть, кроме этого, оренбургский «Черный дельфин», «Ивдель» в Свердловской области и колония номер 18 в Ямало-Ненецком округе. За последние десять лет ни из одной из них никто не убегал. Меры безопасности и условия содержания там особые.