Не дают обещания: как онкопсихологи помогают своим пациентам

То, что проще спроектировать небоскреб, чем распланировать завтрашний день, инженер Олеся Тарасова поняла, когда услышала диагноз «рак молочной железы». Казалось, мир, в котором были семья, друзья и коллеги, рассыпался и не осталось ничего, кроме мелких страшных букв из истории болезни.

Олеся Тарасова: «Самое первое чувство, когда мне сказал хирург, что у меня рак, это ощущение пустоты. Пустота, как будто ты остался один, или когда ты стоишь, а вокруг тебя купол стеклянный, и там люди ходят, а ты стоишь»

Но оказалось, что Олеся не одна. Понять это помог психолог в московском онкоцентре, где она проходила лечение.

Олеся Тарасова: «Когда приходишь к психологу, он же не врач, он тебе не будет давать обещание, что все будет хорошо, что хотят многие люди услышать, но ты можешь прийти и просто с ним проговорить все, что накопилось. Это уже помощь. К сожалению, есть такие семьи, где боятся люди говорить, бывает же, что даже мужья уходят, когда узнают. А человеку-то все равно нужно сказать».

О том, что пациент должен работать не только с онкологом, но и психологом, медики говорят давно. Ведь успех лечения часто зависит от настроя. Бывает, что пациент не может найти в себе силы и отказывается от терапии. Москва стала первым городом, где в муниципальных онкоцентрах появилась служба психологов.

Юлия Кулакова, руководитель Московской службы онкопсихологов: «Служба принадлежит департаменту труда и соцзащиты населения. Для пациентов все услуги абсолютно бесплатные: и групповой формат работы, который у нас есть, и онлайн-консультации, которые полезны для пациентов и востребованы пациентами, которым сложно добираться до ЦАО. Все это абсолютно бесплатно, это финансируется правительством Москвы».

Работают в центрах не просто клинические психологи. Они прошли волонтерский путь на горячих линиях, хорошо разбираются в онкологии и понимают, чем один вид химиотерапии отличается от другого. У многих из них есть личные истории, связанные с болезнью близких. Поэтому они точно знают, как помочь пациенту принять болезнь, а это первый и главный шаг на долгом и сложном пути.

Ирина Зарудняя, онкопсихолог: «Пациенты приходят с тем, что на стадии постановки диагноза они в полной неизвестности, они не знают, с чем они столкнутся… Здесь необходимо какое-то информирование: что происходит физически, психологически с человеком».

К онкоспихологу пациент может ходить каждый день, если понадобится. Или общаться с ним онлайн — это тоже предусмотрено. Есть и групповые занятия. Именно они помогли не упасть духом Виктории Кузьминой, когда у нее выявили третью стадию рака. Если сначала опускались руки, то сейчас она продолжает бороться с болезнью.

Виктория Кузьмина: «Тяжело было узнать, что у тебя третья стадия. Когда ты приходишь и знакомишься уже с людьми, которые пережили тоже этот диагноз и живут уже на протяжении не одного-двух лет, а некоторые и больше 10 и 20 лет, то это внушает и тебе чувство уверенности в том, что ты проживешь достаточно долгую жизнь. И от этих людей ты получаешь информацию, которую ты ни от одних врачей не сможешь получить».

Готовы онкопсихологи принять и родственников пациентов, ведь не всегда в семье знают, как поддержать близкого человека, как поднять ему настроение. Общение с психологами продолжается, даже если пациент вошел в ремиссию. Так, Олеся, приходя на контрольное обследование, всегда наведывается к своему психологу, делится новостями: как освоила скалодром, перестала бояться рецидива. Кстати, это частая история, говорят медики: люди, победившие рак, уже ничего не боятся, ставят себе новые цели и иногда кардинально меняют жизнь.

Евгения Доброчеева, онкопсихолог: «Так уж вышло, что человек в онкосостоянии вынужден пройти через гору, взобраться на какую-то вершину и спуститься. Он не может обойти эту гору. Такие обстоятельства с ним сложились, случились. И мы здесь не идем за него, не тащим его рюкзак — он все это делает сам, каждый день, дома. Мы его видим максимум час-два в течение недели. Но мы как проводники, мы можем подсказать, какую-то тропинку ему дать… Но он идет сам».