Пенсионер создал на своем участке Парк Памяти о блокадном Ленинграде

Цели создавать Петербург в миниатюре у Евгения Моисеева не было. Хотя получилось очень подробно: Медный всадник, скульптура в летнем саду, Исакиевский собор, фонтан почти как в Петергофе. А ниже фонтана — плита. Здесь находится священная земля с Пискаревского кладбища города Ленинграда, ныне Санкт-Петербурга. И находится все это в глухой деревне Ивановской области, на приусадебном участке пенсионера. Вдоль аллеи из стел — с одной стороны современные виды Петербурга, а с обратной виды блокадного Ленинграда.

Евгению Михайловичу — 84. Ему всего три года, когда на фронте в 1942-м погиб его отец, мать в том же году умерла от голода. Погиб бы и он, если бы вместе с братом их не обнаружила бы соседка.

Евгений Моисеев: «Она думала, и мы умерли уже, потому что сколько дней мы пролежали около мертвой матери, никто не знает».

По Ладоге вместе с остальными детьми их эвакуировали на большую землю. Построить свой Парк Памяти он мечтал всю жизнь. Долго искал подходящую деревню — такую, чтоб никто не мешал. К работам приступил десять лет назад. Только для фонтана ему пришлось перевезти 100 тонн песка. А еще он сам изготовил забор. Выложил брусчаткой дорожки. Посадил туи, каштаны и разбил сад. Из соседней деревни проведать Евгения Михайловича пришли школьники. И тут выяснилось, что сад на участке — лишь часть грандиозного замысла пенсионера. Он вырастил 900 саженцев елей — 900 по количеству дней блокады — и все собственноручно посадил вокруг дома. Именно в память о тех тяжелых днях здесь теперь рядами растет лес. Те, кто заезжает в гости, обычно интересуются, во сколько пенсионеру, живущему на одну только пенсию, обошелся такой мемориал. По словам, Евгения Михайловича, ушло «миллионов пять».

А второй вопрос у гостей обычно — о причинах такого необычного способа хранить память. Хотя для Евгения Михайловича этот способ наоборот — самый обычный.

Евгений Моисеев: «Я вот склоняю голову перед своей матерью, и перед всеми блокадными женщинами, которые ценой собственной жизни спасали своих детей. От верной голодной смерти».