Свой — чужой: зачем президент Чехии призвал следить за россиянами в западных странах

Внезапный разгром Японией крупнейшей базы на Тихом океане в 1941 году вызвал панику. Рос страх, что следом атакуют западное побережье США. Но именно в этой части страны жили 120 тысяч этнических японцев. В газетах писали, что они шпионят и готовят саботаж.

В 1942 году вышел фильм, который должен был объяснить американцам, почему высокая концентрация японцев на побережье опасна.

Масао Ватанабе, бывший узник американского концлагеря: «Чертовски много наглости было у того, кто назвал это „Лагерем гармонии“. Это было настоящей трагедией, когда ты живешь в хлеву для лошадей и свиней».

Масао Ватанабе описывает перевалочный пункт, в котором поселили его семью на несколько месяцев. Ипподром, где стойло было их домом. Владельцы фабрик и ресторанов, фермеры и рыбаки в одночасье потеряли все. Без допроса, без суда. Лишь из-за японской фамилии. 70 процентов родились на территории США, были гражданами.

Еджи Мацушима, бывший узник американского концлагеря: «Магазин был конфискован. Я видел, как мой папа плакал».

Всю диаспору распределили в 10 лагерей. Эшелоны шли в глубь страны, в малонаселенные штаты. Бараки строили в пустыне и на болотах. Американские СМИ называли этих людей пилигримами, лагеря — релокационными. Но все знали их истинную суть.

Хелен Харано, бывшая узница американского концлагеря: «У нас был забор из колючей проволоки вокруг лагеря. Забор охраняли солдаты с автоматами».

Юджин Тагава родился за колючей проволокой. Его семью освободили лишь спустя полгода после окончания войны.

Юджин Тагава, узник американского концлагеря: «Нужно помнить об этом, чтобы подобное никогда не повторилось».

Однако с Юджином Тагавой согласны не все. Президент Чехии вспомнил о релокации японцев как об очень эффективной практике.

Петр Павел, президент Чехии: «Когда Вторая мировая война началась, все японцы, проживающие в США, находились под строгим режимом наблюдении. И я считаю, что все русские, живущие в западных странах, должны быть под наблюдением».

Мировые СМИ попросили политика уточнить, действительно ли он призывает к созданию концлагерей для русских, проживающих на территории Евросоюза.

Петр Павел: «Это был только пример исторического контекста применения ограничительных мер по отношению к гражданам страны, ведущей войну. Я использовал слово „наблюдение“, но я должен объяснить: это не означает слежку за каждым российским гражданином. Это означает общее наблюдение за тем, что происходит в этой общине».

Может, дело в том, что до того, как стать президентом, господин Павел был генералом? И языку дипломатии предпочитает грохот пушек? Как заметил еще Цицерон, когда гремит оружие, законы молчат. Но в наше время их еще и переписывают.

Ожесточенные дебаты во французском сенате не помешали принятию революционного закона. Теперь электронные устройства граждан можно активировать «удаленно и без их ведома». Под пристальной слежкой спецслужб теперь вообще любой человек. Как так получилось, что Франция отказалась от свободы частной жизни?

Эволюцию общества можно сравнить с развитием человека. И если взять за основу пирамиду Маслоу, то сначала идет базовая физиология, а затем нужно обеспечить безопасность. С этого момента начинают развиваться духовные ценности, любовь и дружба, профессиональная и творческая реализация и, наконец, вершина пирамиды — самовыражение, которое возможно только в условиях равенства. А значит, терпимости к чужим взглядам и культуре.

Однако военные противостояния, используя страх в качестве топлива, быстро уничтожают достижения цивилизации. И превращают в главную ценность безопасность. Эта базовая потребность запускает первобытный инстинкт «свой — чужой». И оставаться своим среди чужих в таком обществе уже невозможно.

Майкл Беренбаум, доктор исторических наук, специалист по изучению Холокоста: «В противостоянии всегда есть „мы“ и „они“. Все решения по вступлению в союзы принимаются через призму вопросов: поможет ли нам это в войне? Это друзья или враги? Мы видим, насколько катастрофическими бывают последствия войны в плане коммуникации между людьми».

Майкл Беренбаум — американский военный аналитик. Он объясняет, что в кризисные моменты истории возникало немало случаев, когда союзник, сосед и даже друг моментально становился врагом.

Майкл Беренбаум: «Италия сражалась вместе с Германией вплоть до осени 1943-го. Но когда Муссолини был свергнут, она перешла на другую сторону. В определенных регионах это привело к тому, что немцы обманывали итальянских военных, расстреливали и избавлялись от них».

В Кефалонии, где итальянские и немецкие военные удерживали захваченный греческий остров, немцы сначала разбомбили казармы, а затем расстреляли пять тысяч итальянских солдат.

Трагедия взаимного недоверия произошла и по другую сторону фронта. Франция капитулировала перед Германией, но огромная часть ее флота оказалась в Алжире. Моряки хотели продолжать борьбу с нацизмом. Однако Черчилль не был уверен в их решимости и отдал приказ своим адмиралам: разоружить линкоры или уничтожить.

Когда французские моряки отказались покинуть корабли, прозвучал первый выстрел.

Станислас Ро, матрос французского эсминца «Могадор»: «Все было в огне. Я услышал команду „Спасайся, кто может“. Тут же бросился за борт. Но я был единственным, кто это сделал. Остальные уже были мертвы».

Британия в упор расстреляла линкоры, пришвартованные в доке. Они не могли ответить огнем.

Андре Джаффри, матрос военного корабля «Бретань»: «Я прыгнул в воду. Затем корабль взорвался и меня обсыпало частями мертвых тел моих товарищей. Я вижу эту картину всю свою жизнь».

Они были не просто союзниками. Участвовали в совместных операциях, лично знали друг друга. Но судьба Британии оказалась важнее чести моряка.

Анни Лакруа-Риз, профессор современной истории в Университете Париж Дидро: «Официальной причиной было то, что французский флот, который был эвакуирован в колонию, рисковал попасть в руки Рейха или даже альянса Рейха и Италии. Тогда бы он доминировал в Средиземноморье».

И расстрел французского флота, и концлагеря для японцев позже признали ошибками, совершенными в угаре войны. Может ли к чему-то подобному привести эскалация нынешнего противостояния России и Запада? Ведь эта борьба идет уже не только на полях сражений, но и в цифровом пространстве. Хакеры противоборствующих сторон атакуют гражданскую инфраструктуру. И отгородиться от киберугрозы колючей проволокой уже не получится.

Все выпуски программы «Центральное телевидение».