Петербуржцам дали почувствовать жизнь Анны Ахматовой

Из заснеженного сада Фонтанного дома окна на третьем этаже светятся светлее и ярче. Под розовым абажуром в столовой лежат снимки хозяина квартиры и его знаменитой спутницы. Николай Пунин и Анна Ахматова сфотографировали друг друга в одном и том же кресле. И этот необычный экспонат теперь предлагают изучать и вовсе неожиданным способом.

Христина Невоструева, методист отдела гостеприимства и волонтерства Музея Анны Ахматовой в Фонтанном доме: «Сам альбом — бумага, старая кожаная обложка имеют особый аромат особый».

Идея сделать ставку на обоняние родилась в отделе гостеприимства и волонтерства музея. Попытка использовать запахи на экскурсии для слабовидящих посетителей очень скоро переросла в уникальный формат для всех.

Алексей Мазуров, лингвист, методист по маломобильным посетителям музея, соавтор проекта «Красный. Пепел. Акварель»: «Это уникальный подход, когда мы можем слушать пришедших в музей: „А с чем у вас ассоциируется этот запах? А что вы думаете, чувствуете, о чем вспоминаете? Расскажите“. Услышать то, что думает об этом другой человек, и само по себе счастье быть услышанным здесь, в особом музейном пространстве».

Для путешествия по четырем комнатам историк Алексей Мазуров предложил создать четыре композиции из ароматов. Решить непростую задачу взялся петербургский парфюмер Матвей Щербинин.

Подсказки самой Анны Андреевны искали в стихах, мемуарах, и на музейной экспозиции. Надтреснутый флакон красного стекла, пачка «Казбека», где синими чернилами написано про то, чем пахнет дикий мед.

Светлана Прасолова, заведующая отделом гостеприимства и волонтерства Музея Анны Ахматовой в Фонтанном доме: «Как слепоглухонемая, она помнит запахи и звуки павловского вокзала: душистая зелень, запахи цветов, духов фиалок в мальтийской капелле, которые сменяются звуками и новыми запахами времени».

Запах ленинградской кухни тридцатых — это всегда керосин: его использовали в примусах и для розжига дров. Непривычный аромат трудно распознаваем юными посетителями музея, но это повод поговорить не только о суровом быте, но и, например, о путешествиях и даже авиаперелетах того времени.

Одни запахи достаточно продемонстрировать в первоначальном виде, другие важно сплести в новеллу. Их так и назвали «Красный. Акварель.Пепел». Эпицентром последней стала предвоенная комната, где прошли самые страшные годы жизни Ахматовой с 1938-го по 1941-й. Отчаянье, страх, горечь расставаний, сожженные в пепельнице обрывки рукописей. Эта композиция рождалась труднее всего. Парфюмеру пришлось зарифмовать больше 10 ингредиентов, включая аутентичный сорт табака.

Матвей Щербинин, парфюмер: «Оказалось, что самыми частыми были поставки табака „Бёрли“. Это был самый крепкий лист, доступный в те времена. Он разбавлялся махоркой, то есть некоторой винистостью, а она пахнет очень близко к сену. То есть мне нужно было взять определенный экстракт сена с чиста поля. Отдельно бы это был экстракт безникотинового табака „Бёрли“, и вот это всё вместе создает запах раскаленного металла, папиросы. Я передал вот эту угнетающую тишину и звон металлический в ушах с помощью запаха сырой кладбищенской земли».

Разгадывая парфюмерный ребус, созданный для кабинета Пунина, посетители сразу чувствуют малину. В этой квартире нередко гадали на томике Тютчева, а сейчас в ход идет специальная карточная колода с ахматовскими цитатами.

Пока вдохнуть впечатления удается лишь по особому расписанию, но несмотря на трудности авторы верят в успех. Недаром же комната, связанная с постановлениями о журналах «Звезда» и «Ленинград» и многочисленными арестами пахнет счастливым, уютным ароматом какао, обещая столь нужную сейчас надежду.

Юлия Олещенко