Пермский театр оперы и балета станцевал петербуржцам эксклюзивную версию «Лебединого озера»

Образцовой считается редакция «Лебединого озера» Петипа-Иванова. Но вот незадача: даже родившийся к тому времени кинематограф оставил этот шедевр балета без внимания. И репетиторам пришлось передавать балетную лексику исполнителям, что называется, с помощью пуантов.

Правда, такой временной телетайп оказался весьма ненадежен. Поэтому, когда в Пермском театре оперы и балета Алексей Мирошниченко приступил к созданию нового «Лебединого озера», было решено исследовать все легендарные версии.

При этом в новой редакции партия Ротбарта стоит во главе угла. Это альтер эго Зигфрида, Черный принц. Он лишен крыльев, но наделен способностью влиять на главного героя.

Действие начинается уже на увертюре: в распахнувшееся окно зловещий Ротбарт заглядывает к спящему принцу. Партия Зигфрида стала настолько насыщенной, что исполнители всегда переживают, как сделать идеально добавленные вариации, дуэты с Ротбартом и целый монолог на сарабанду.

Кирилл Макурин, исполнитель партии Зигфрида, премьер Пермского театра оперы и балета: «Каждый спектакль по-другому танцуется. И эмоционально, и технически. Можно всегда что-то добавить в пластике. Этот спектакль невозможно станцевать идеально».

Гости на дне рождения принца танцуют с табуретками. Хореограф Алексей Мирошниченко сознательно стремился не вернуть балет конца XIX века, а повторить стиль, навсегда оставивший впечатление на публику. Руководитель балета пермского театра Антон Пимонов, сам танцевавший в Мариинке, старается поддерживать филигранность исполнения эксклюзивной версии, которая идет только в Перми.

На протяжении всей истории балета из партитуры исчезали целые фрагменты, в эту редакцию их вернули. «Лебединое озеро» по структуре оказалось ближе к варианту, который звучал изначально. На балу теперь все национальные танцы (испанский, польский, венгерский), а русский превратили в великолепный парный номер.

В этом сказочном дивертисменте, конечно, не обошлось без появления в витраже Белого лебедя и 32 фуэте черной Одиллии. Только теперь, следуя либретто, балом верховодит Ротбарт. Роскошь королевского дворца с элементами готики и немецкого возрождения создала художник Большого театра Альона Пикалова. В ее оформлении озеро стало еще более мистическим местом.

Развязка, на первый взгляд, трагична и следует не просто немецкой романтической легенде, а фаустовскому финалу. Безумная охота за душой героя, как и у Гёте, увенчалась успехом демонического Ротбарта. Зигфрид умирает, но душа злому гению не достается.

Может, романтика и уступила место философии неписаных законов жизни, которые невозможно нарушить, но красивая сказка стала не просто иллюстрацией житейской истории, а христианским посылом. Легкие перышки, падающие с пачек под леденящую тему Чайковского, метафорично говорят о реальном «Лебедином озере», которое давно стало театральной легендой, способной к воскрешению в разных уголках мира.

Павел Рыжков