В Липецке суд освободил мужчину, признавшегося в убийстве жены и падчерицы

С 2001 года Людмила Фомина и ее дочь Виктория считались пропавшими без вести. Об их исчезновении заявил супруг Людмилы — Алексей Фомин. Он рассказал, что возлюбленная с дочерью отправилась навестить подругу в соседний поселок и не вернулась. Уже тогда он путался в показаниях, но списывал все на горе и волнение. И ему верили, ведь Фомин дни и ночи напролет искал любимую и выглядел действительно расстроенным. И только самые близкие подозревали неладное: знали, что у супругов были проблемы и их пятилетний брак трещал по швам.

Галина Крохина, подруга погибшей: «Она говорила, что он гулял, была женщина у него еще. Квартирный вопрос там тоже был: он ее просил постоянно, чтобы она его прописала. Квартира была ее, осталась от предыдущего брака. Она его прописала временно, он приходит в ЖЭК, узнает, что временно, был большой скандал».

Несмотря на эти подозрения и то, что ту самую квартиру Фомин в последствии продал, в его действиях и поведении не увидели ничего странного и противозаконного. А когда дело уже покрылось пылью, расследование неожиданно решили возобновить. Он тогда сам во всем сознался и даже показал примерное место, где спрятал тела своих жертв. Но когда начался суд, вдруг резко дал задний ход, заявив, что показания давал под давлением следователей.

Хотя тела погибших и орудие убийства так и не нашли, улик, доказывающих вину обвиняемого, по мнению следователей, было достаточно. В так называемых смывах с линолеума в квартире обнаружили следы крови и посчитали, что случайным, как описывает его Фомин, убийство падчерицы быть не могло. Однако суд почему-то решил иначе.

Гибель подростка исключили из объема обвинения, квалификацию преступления с убийства двух лиц заменили на обычное убийство. И что самое удивительное, после приговора Фомин отправился домой: Фомина признали виновным и приговорили к 10 годам колонии, но судья решил, что срок давности истек.

Родные погибших намерены подать апелляцию и добиться справедливого наказания для того, кто все эти годы спокойно жил своей жизнью и, судя по всему, даже не раскаялся в содеянном.