Шаль для Ахматовой и фрак Чайковскому: как петербургские портные вписали себя в историю культуры

Корпус легендарного «Зингера» всплывает из резных недр, как мифическое существо. Коллекционер Никита Оводков, которому необычная модель швейной машинки досталась в подарок, установил примерный год ее выпуска — между 1908-м и 1911-м.

За сказочной дверцей прячется прошлое. В Петербурге начала ХХ века «Зингер» могли позволить себе как обеспеченные любительницы, так и портнихи-надомницы, а также белошвейки, трудившиеся в небольших мастерских. Продукцию последних нижнее белье, дневные и ночные сорочки) часто украшали вышитым автографом с адресом. Также машинку мог украшать сфинкс.

В семье историка костюма Ольги Хорошиловой кройка и шитье неотделимы от мира искусства. Бабушка научилась рукодельничать в знаменитой гимназии Шаффе и там же повстречала будущего мужа — преподавателя, пушкиниста и блестящего поэта Серебряного века Модеста Гофмана.

Во втором браке любимица богемы станет Ольгой Пуниной и получит в дар от своей подруги и самой дорогой клиентки рабочий экземпляр «Поэмы без героя». А чем золоченая фигурка на «Зингере» не привет от величавшей себя «третьим петербургским сфинксом» Анны Ахматовой?

Ольга Хорошилова, доцент Санкт-Петербургского государственного университета промышленных технологий и дизайна, историк костюма: «Неофициальным мужем Ахматовой был Николай Пунин. Он был братом моего деда, поэтому они так семейно общались. И бабушка часто выполняла любые даже какие-то мелкие заказы Ахматовой: шила перчатки или подшивала шаль. Очень часто бабушка сама об этом говорила. Она перелицовывала платья для Ахматовой».

Петербург, действительно, похож на двустороннее пальто, когда к лицу и прошлое и настоящее. До переезда в Фонтанный дом весной 1921-го Анна Ахматова проживала в особняке Нарышкиной. Чуть позже Сергиевскую улицу переименуют в честь знаменитого композитора Петра Ильича Чайковского. Он жил тут в доме 41 и учился в Императорском училище правоведения. Будущий классик был не чуждым моде, но едва ли предполагал, как озадачит его фрак виртуозов-портных XXI века.

Крохотному ателье на канале Грибоедова доверили в точности воспроизвести сшитые когда-то в Петербурге фрачную пару и жилет, а также французскую рубашку Петра Ильича Чайковского. Здешние мастерицы в совершенстве владеют технологией bespoke.

В переводе с английского это означает сшитый по предварительному заказу, заранее обговоренный. Статусные клиенты тут не редкость. Но вникнув в кухню, понимаешь: от звезды земного мужчину отделяет лишь искусно сшитая тройка.

Портной здесь что скульптор. Никакого дублерина и проклейки. Костюм из итальянских и английских тканей сажают с точностью до миллиметра. 90 процентов операций выполняется вручную.

Каждому полагаются личные лекала. Для Петра Ильича выкройки строили, руководствуясь методичкой XIX века. Препарировать жемчужину музейной экспозиции недопустимо, так что пожертвовали менее знаменитым фраком-ровесником.

«Костюмы и мода в жизни Петра Чайковского» — глава из новой книги, написанной внучкой теперь уже знакомой нам модистки Ольги Пуниной. «Человек рождается, чтоб износить четыре детских пальто и от шести до семи взрослых. Десять костюмов — вот и весь человек», — писал в дневниках Корней Чуковский. Но, видимо, только в Петербурге причудливый узор и переплетение человеческих биографий можно обнаружить даже в старинном пособии по кройке и шитью.