Бюрократическая ошибка превратила дом пенсионерки в памятник истории

Антонина Геннадьевна фильм «Матрица» не смотрела, во временные сдвиги и в теории заговора не верит, хотя ее и пытаются сейчас убедить, что история ее семьи не такая, какой она ее знала. В ее доме якобы, кроме нее и мужа жил еще и герой Советского Союза, причем в 1938 году, за 18 лет до постройки этого самого дома.

Антонина Жуколина, владелица дома: «Скажите, когда был построен этот дом? 12 января 1956 года. Это такая нелепость, присвоить такой статус дому, который сама своими руками строила, начинала, и вдруг он не мой, герой в нем жил. Может, время придет, когда меня попросят из дома то уйти».

В официальных документах теперь сплошь история вспять.

Справка из БТИ: «Дом, в котором жил герой Советского Союза Колесников в 1938–1939 годах, год постройки 1956-й, объект культурного наследия федерального значения».

Герой СССР Николай Колесников героически погиб при форсировании Днепра в 1943 году. В донесениях о потерях остался адрес, но другой: Кострома, судоверфь, школа ФЗУ, квартира 20.

Школа ФЗУ — это школа фабрично-заводского ученичества, ее давно нет, а вот судоверфь, при которой она работала, действует до сих пор. Что бы было, если бы по тому же принципу решили внести в список памятников и предприятие, жил же он там и работал, в конце концов, а это автоматический запрет на любое строительство в стометровой зоне и остановка производства.

В 1993 году многое делалось в спешке. И 30 декабря, за 2 дня до Нового года, в Костроме одним росчерком пера тогда поставили на госохрану почти тысячу памятников истории и культуры.

Сергей Петров, соседи: «Ездили ради интереса посмотреть эти дома. Ну, там просто на одном адресе трансформаторная будка стоит».

Петровы — соседи дома-памятника, купили участок, в Росреестре об обременении земли не было ни слова, пошли за разрешением на строительство дома, как вдруг выяснилось, что они и все соседи вокруг попадают в 100-метровую защитную зону, где строить запрещено. Единственный выход — доказывать, что дом утратил свою историческую ценность.

Сергей Петров: «Как он ее утратил, если он ранее ее не имел никогда? И есть ли смысл в этой экспертизе дорогостоящей, если проще всего устранить техническую ошибку. Но ее, я так понимаю, еще и не признают».

Решением суда исправить ошибку не получается, потому как единственный механизм исключения из реестра четко прописан в федеральном законе.

«Региональная инспекция подает документы в федеральное Минкультуры, там рассматривают, выносят решение и готовят постановление, которое лично подписывает председатель правительства. Но схема эта работает, если на входе есть историко-культурная экспертиза, а если нет, вопрос даже не рассматривается».

Сделать такую экспертизу, согласно закону, могут только нанятые независимые эксперты, а они после череды скандалов, когда охранные статусы снимали неправомерно, ввязываться в такие истории не любят. Те, кого смогли отыскать, запросили за свое заключение — миллион рублей.

Юлия Назарова, заместитель начальника инспекции по охране объектов культурного наследия Костромской области: «У экспертов воспиталась боязнь, нельзя делать то, что не законно. По исключению очень мало экспертов, очень большая ответственность. Они бояться Минкультуры, что их могут лишить аттестации».

Счет историям подобным этой только в Костромской области идет на десятки. В региональной инспекции предлагают, что-то менять в самой процедуре. Иначе в таких историях каждый раз даже вопрос банального ремонта будет зависеть от подписи второго лица в государстве.

Елена Жуколина: «Мы уже советовались со строителями, эту стену нужно ломать и обкладывать кирпичом. Ну, грубо говоря, выстаивать новую стену. Но мы не имеем права, здесь дует во все стороны, то есть все, он сыплется. Мы даже окно не может вставить».

Елена Жуколина — внучка хозяйки дома, где якобы жил герой Советского Союза. И эту зиму ей вместе с детьми, видимо, опять придется встречать с дырами в стенах.