Один на один: почему преступники преследуют своих жертв после освобождения

В Пермском крае отчим убил школьницу Аню Пушкову. Глава многодетного семейства спокойно рассказал обо всем жене, переоделся и даже сам позвонил в полицию. Его признали невменяемым, вот только скоро лечение закончится. Убийца уже пишет письма о том, как он скучает, и не видит никакой проблемы для воссоединения семьи. Женщина готова откупиться от мужчины хоть сегодня, но убийца хочет жить с семьей в том доме, который он построил сам. На его сторону встал пермский суд: в принудительном выселении отказано.

Ольга Пушкова: «И дальше что? Когда у него случится опять помутнение рассудка, кого он убьет? Меня? Нашего сына, которому сейчас 9 и было 6 на момент убийства? Или моего старшего сына? Чью жизнь еще он испоганит?»

Решение суда сейчас на апелляции, семья Пушковых живет в постоянном ожидании, что бывший муж и лишенный родительских прав отец может объявиться дома практически в любой момент. Психиатрический стационар не обязан предупреждать родных о завершении лечения. Как и администрация любой колонии по закону не должна оповещать жертв освободившего истязателя. Хотя в этом случае один звонок может быть спасением.

Криминалист: «Один из преступников, осужденный за изнасилование, орал в суде девчонке, что разберется с ней, когда выйдет. Потом оказалось, что после его выхода ее нашли в лесу обезглавленной. Но так и ничего не доказали».

В криминалистике уже давно есть целый подраздел — повторная виктимизация, то есть обстоятельства, когда злодей приходит к старой жертве. И рецидив зачастую трагичнее дебюта. Так было в Пермском крае, где отсидевший за изнасилование мужчина вернулся и сжег свою жертву заживо, потому что та посадила его в прошлом. Так могло быть в городке неподалеку от Уфы, где растлитель малолетней десятки раз звонил своей уже повзрослевшей жертве с воли и предлагал поговорить.

В России считается, что отсидел в тюрьме, вышел на свободу — значит, искупил свою вину перед всем обществом. На самом деле это уже давно не так. В ближайший вторник исполняется ровно 10 лет, как в России действует закон об административном надзоре за бывшими заключенными. По сути, это новые ограничения свободы для тех, кто оказался по ту сторону высокого забора. В зависимости от тяжести статьи это может быть запрет на передвижение, на посещение мест общественного пользования и даже так называемый комендантский час. Срок надзора устанавливает суд. Практика распространенная, но даже у властей есть четкое понимание проблемы: действующих мер явно недостаточно.

На уровне Госдумы сейчас обсуждается запрет на преследование бывших жертв в Сети, тогда все виртуальные контакты освободившихся преступников будут контролировать вручную. Хотят глушить мобильные сигналы в тюрьмах и колониях, где смартфоны уже давно никого не удивляют. Именно сейчас Минюст готовит совершенно новую службу пробации, когда с бывшими заключенными начнут именно работать, а не заставлять ходить по участковым отмечаться. Охранный ордер — запрет на приближение — впервые появится в законе о профилактике домашнего насилия. А пока тирана могут оставить под арестом дома, то есть рядом с женщиной, которую он бьет.

Анатолий Майоров