Серые схемы белого и пушистого бизнеса

Меховая отрасль в России несет потери — производство сокращается, сырья у скорняков становиться меньше. Тем не менее спрос на шубы и папахи не падает.

Корреспондент НТВ Роман Соболь разбирался в причинах упадка индустрии.

Роберт Константинов уже 30 лет промышляет в Якутии охотой, зверя бьет точно в голову: смерть мгновенная, шкурка целая.

Роберт Константинов: «В последнее время соболя мало стало, постреляли всего. А перекупщики жадные. Мне за пушнину копейки дают, а потом в городах сбывают ее за многие тысячи. А наш таежный соболь — самый красивый мире».

По продажам шкурок дикого соболя Россия все еще на первом месте, остальные позиции страна давно сдали конкурентам. Норка, лиса — сплошь из Канады или Польши. Самые престижные меховые аукционы проходят в Дании, а переработку меха подмяли под себя Китай и Греция.

Елена Панкратова, продавец мехового магазина в Перми: «Мы вообще не работаем с российскими производителями. У нас турецкий салон».

По сравнению с 2008 годом меховое производство в России сократилось на 20 процентов. У канадских норок шерсть и подшерсток короткие, шкурка лучше играет на солнце.

Российский мех длиннее, его трудно обрабатывать, зато он очень теплый. Оптовики в очереди стоят. Раньше в основном приезжали за мехом сплошь из Китая, но в этом году и отечественные покупатели появились.

Надежда Зубкова, исполнительный директор НО «Национальная ассоциация звероводов», Калининград: «Этот год, можно сказать, не показательный. Удивительно, но факт: Россия ожила. Видимо, стало больше частных предпринимателей, занимающихся пушниной».

Тем не менее большинству производителей конкурировать с Турцией и Китаем становиться все сложнее. В качестве примера — некогда крупнейшее в стране предприятие. Здесь отличные специалисты, проверенные технологии, а сбыт падает. Фабрику спасали заказы Министерства обороны, но и эти заказы, по слухам, уходят за границу.

Людмила Блинова, начальник скорняжного производства, Киров: «Сейчас очень трудно выйти на тендер, очень трудно. У нас есть заказы, но для силовых структур очень мало».

Благо корпоративные клиенты не разбежались, здесь шьют шапки для нефтяников, «Газпрома», РЖД. А вот на зимнюю Олимпиаду наши меховщики не попали.

Евгений Симонов, президент Российского пушно-мехового союза: «Звоню я в оргкомитет. Я говорю: слушайте, вот так и так, у нас есть опыт в меховой промышленности. Предлагаю изготовление меховых изделий, в том числе для Олимпиады. Говорю: давайте скооперируемся, и вы закажете, что нужно в меховой промышленности. Оденем, обуем вас во все. Нет, говорят, мы уже продали итальянцам это».

Магомед Юсупов, сколько себя помнит, шьет шапки. В Дагестане мужчина без папахи — все равно что голый: ни в мечеть не зайдешь, ни на свадьбу, ни на похороны. Клиентов много, сырья мало.

Магомед Юсупов, скорняк: «Привозят из Узбекистана, сами узбеки и возят. Говорят: товар контрабандный, я этого не знаю».

Российский рынок — лакомый кусок. Итальянцы заняли верхний ценовой эшелон, китайцы и греки поставляют ширпотреб. Большинство мехов сбывается на всевозможных выставках-ярмарках. Каждый год у нас продают шуб и шапок минимум на 80 миллиардов рублей. Овчинка стоит выделки.

Екатерина Акхузина, владелица меховой компании: «Раньше им было четкое название — спекулянты. Они завезли товар из того же Китая, продали его и умыли руки, грубо говоря, сбежали».

В этом белом и пушистом бизнесе в ходу серые схемы. Союз меховщиков периодически проводит анализ российский пушной индустрии. Данные для внутреннего пользования не совсем официальные, но достоверные: на аукционе «сырая» шкурка норки стоит 23 доллара, ее везут в Китай, выделывают, красят. Себестоимость вырастает до 30 долларов, но в Россию шкурку завозят по 7 долларов. Такая цена указана в большинстве таможенных деклараций. Львиная доля, три четверти налогов и сборов, в бюджет так и не поступают. А обороты — многомиллиардные.

Так что на рынках шубы зачастую не вполне легальные. Зато дешевые, говорят покупательницы, и внешне приличные. Но уровень подделок растет. Порой только специалист может отличить «мексиканского тушкана» от «шанхайского барса». На меховом рынке — как в лотерее. Надежнее, хотя и дороже, покупать у официального дилера, еще лучше — напрямую у производителя.

Игорь Гуляев, модельер: «Ну не может шуба из шиншиллы стоить 20 тысяч рублей. А что это? А это кролик под шиншиллу. Ну не может в одном магазине шиншилла стоить 2 миллиона, а в другом 20 тысяч. Люди сами себя обманывают».

Часто говорят, что европейские и азиатские кустари покупают меха на одних аукционах, значит и разницы большой быть не должно. Но меха там продают разного качества, да и хорошую шубу «на коленке» не смастеришь.

Татьяна Колесова, начальник производства меховой компании: «Сложность этого процесса в том, что все шкурки, как видите, очень разные. Разный цвет, разная высота волоса».

Первый этап производства: наборщики из огромного числа шкурок подбирают похожие и составляют полотна. Их отправляют скорнякам, на сборку и окончательную сортировку.

Татьяна Колесова: «Какая шкурка куда ляжет: на низ изделия, на рукав. Какая-то шкурка, более интересная, ляжет на воротник».

На следующем этапе детали сравнивают с «исходными чертежами».

Татьяна Колесова: «Готовое изделие раскладывается по лекалу, закрепляется скобами с помощью пистолетов и оставляется на сутки, чтобы в естественных условиях изделие высохло».

И лишь потом заготовка отправляется в швейный цех. Работа на 90 процентов — ручная. В месяц мастер может сделать не более 15 шуб. Товар штучный, цена — не шуточная. Тысяч 100 — 150 за облегченную модель и до бесконечности. Как в анекдоте: «Я беру эту шубу, извините, что деньги мокрые, муж очень плакал, когда их отдавал». Зато прекрасных дам такая вещица будет радовать долгие годы.

Игорь Гуляев, модельер: «Сегодня люди, которые покупают модные вещи, рассматривают мех не как тепло, а как искусство, как игрушку, которая украсит гардероб и создаст настроение».

Если вы покупаете авторское пальто из шерсти мериноса почти по цене «Мерседеса», то и техобслуживание полагается соответствующее.

Екатерина Акхузина: «Мы несем полную и моральную, и юридическую, и финансовую ответственность перед покупателем за свои изделия. Конечно, мы берем соответствующие деньги. Хранение бесплатное, ремонт бесплатный».

Российские производители ориентируются на людей обеспеченных, как минимум — на верхушку среднего класса. Конкурировать с китайским валом бесполезно, стараются брать качеством (оно, как говорят, приближается к итальянскому) и дизайном.

Марина Иванова, художник-модельер: «Бывает, используем в одном изделии несколько видов меха. То есть смотрите, например, длинноволосая норка с щипами норки и с каракулем. То есть это дает необыкновенное сочетание фактур и преломление света».

Силуэты простые, важны детали. В моде элементы из грубой шерсти (овчина, як) на фоне более дорогого меха.

Игорь Гуляев, модельер: «Норка, енот, песец, лиса, рысь все что угодно. Расшивается на шелке, все это легко, носибельно. Трикотаж делает изделие более уютным, домашним. Опять, эти изделия не дают тепло. Они создают имидж».

Игорь Гуляев с успехом выставлял свою коллекцию в Милане, модники всего мира знают еще несколько российских дизайнеров, работающих с мехом. Но все они, как говорят на Западе, — self-made, то есть сделали себя сами — вопреки происходящему в отрасли. Три года назад в России закрыли последний техникум, готовивший специалистов по меху.

Холлофайбер, шелтер — это синтетика. Хотя эксперты говорят, что она легче и теплее, но так и не смогла свергнуть с пьедестала натуральный мех. Да и защитники природы пока не очень преуспели. В 80-х некий европейский кутюрье заявил, что будет шить меховые изделия только, если клиент сам убьет и разделает животное. Заказчики жест не оценили, ушли в другие ателье. Так что хотя и жалко зверушек, шубы носили, носят и будут носить.