Большеохтинский мост похож на Эйфелеву башню лежа

Сегодня в честь юбилея Большеохтинского моста стреляли из пушки Петропавловской крепости. Одна из самых красивых переправ через Неву отмечает столетие. В октябре 1911-го по Большеохтинскому — тогда мосту Петра Великого — открыли движение транспорта.

Сейчас юбиляр соединяет два района — Центральный и Красногвардейский. И на торжественный выстрел, чтобы никому не было обидно, пригласили руководителей двух администраций. Правда, более солидным залп получился у главы Красногвардейского района. А у его коллеги пушка почему-то вместо огня выдала один только дым.

Сам же мост в честь праздника получил от города роскошный подарок — художественную подсветку. Специалисты установили 1154 современных прожектора, обновили кабельные трассы. Теперь Большеохтинский переливается оттенками белого и бирюзового цветов. Композицию дополняют ярко-красные акценты.

Корреспондент НТВ Андрей Курицын выяснил, почему переправу долго не решались строить и что общего у петербургского моста с Эйфелевой башней.

О переправе у впадении реки Охты в Неву петербургские власти подумывали c середины XIX века. Но строительство моста тормозили паромщики и лодочники. Говорят, в этих местах перевозкой людей с одного берега Невы на другой занималось великое множество жителей. Так продолжалось до тех пор, пока, как в пословице говорится, гром не грянул.

Холодным вечером 7 апреля 1907 года случилась катастрофа. Пароход «Архангельск» из-за перегруза пошел ко дну вместе с пассажирами. Погибло около 50 человек. Весть о трагедии дошла до высшего руководства страны.

Император Николай II лично распорядился: «Не затягивать строительство моста». В архиве у Евгения Смердягина документ с визой царя не сохранился. Зато все мосты Северной столицы у архивариуса буквально разложены по полочкам. В те времена, говорит инженер, мост Петра Великого был революционным проектом.

Евгений Смердягин, инженер отдела надзора и архива Мостотреста: «Все разводные пролеты трех предыдущих мостов, построенных через реку Неву, располагались у берега. А здесь разводной пролет располагался посередине. И всего три пролета мост имел».

А еще первый двукрылый среди разводных переправ. Но больше всего вопросов вызвали, конечно, архитектурные особенности. Модернистские металлоконструкции в сочетании с романскими гранитными башнями-маяками шокировали эстетов.

Евгений Смердягин, инженер отдела надзора и архива Мостотреста: «В ту пору, конечно, этот проект критиковали. Был некоторый диссонанс между архитектурой Смольного собора и внешним видом Большеохтинского моста. Но потом горожане привыкли, и романский стиль, выполненный в стиле модерн, все-таки прошел».

Казалось бы, при чем здесь французский инженер Гюстав Эйфель? Он даже в конкурсе проектов не участвовал. Но архитектурные критики начала XX века нашли повод упрекнуть российских инженеров: мол, сооружение на Охтинском мысу подозрительно напоминает Эйфелеву башню.

Во-первых, и символ Парижа, и памятник петербургского модерна построены из клепаных конструкций. Во-вторых, вес металла в обоих памятниках примерно по десять тысяч тонн. И потом длина Большеохтинского моста — 335 метров — примерно равна высоте Эйфелевой башни.

Негативные отзывы искусствоведов скоро растворились в неожиданной волне народной популярности. По городу прошел слух: дескать, одна из более чем миллиона заклепок моста отлита из чистого золота. С тех пор редкий прохожий не пытался поскоблить краску — почувствовать себя настоящим кладоискателем.

Дмитрий Петров, директор ГУП «Мостотрест»: «В том-то ее весь секрет, чтобы все искали. Если найдут, будет уже неинтересно. Это будет не та тайна, не та мечта детская или даже взрослая. Поэтому пусть ее ищут. Но, надеюсь, никто не найдет».

127 ступеней от подножия башни до ее вершины. По случаю 100-летия Большеохтинского моста так называемые маяки откроют для всех желающих. Можно будет подняться и не только пересчитать ступени, но и насладиться невской панорамой.

Маяки открыли для посетителей всего на неделю. И не только поклонникам, но и недоброжелателям не стоит упускать свой шанс подняться на верх по примеру критично настроенных французских классиков XIX века. Которые обедали в ресторане на Эйфелевой башне, приговаривая: мол, это единственное место, откуда башню не видно. Впрочем, у Большеохтинского моста таких противников сейчас вроде бы и не осталось.