Российские антиквары бьют тревогу

Российский антикварный салон открылся в Москве на минувшей неделе. Посетителям, а среди них уже были замечены весьма важные и состоятельные персоны, обещаны галереи музейного уровня.

Фон, правда, мероприятие сопровождает неоднородный. С одной стороны, по мнению экспертов, рынок этот, — ежегодный оборот в России, кстати, миллиард долларов, — считается более прибыльным и устойчивым к кризисным явлениям, чем фондовый. С другой, как раз отечественный его сегмент то скандалами сотрясается, то упреки в непрозрачности заслуживает.

Корреспондент НТВ Александр Калинин попробовал разобраться, по чьей вине наш рынок антиквариата наводняют подделки, и как шедевр можно отличить от фальшивки.

Антиквариатом в Росси принято считать любую вещь старше 50 лет, созданную руками человека. Она должна быть раритетной, несерийной, художественно, культурно или исторически ценной. В этот смысловой диапазон попадает безумное количество предметов — от конфетных фантиков царских времен до шедевров Малевича. Мир будто помешался на коллекционировании и того, и другого. В общем, более собирательного термина, чем антиквариат, трудно придумать.

Бронированные окна, Верховный суд и пара иностранных посольств по соседству. Спокойному сну коллекционера Перченко ничто не мешает, а ведь должно. Его сталинка в центре Москвы сама похожа на сон. Стол в гостиной — 60 тысяч. Картина на стене — 100. Наконец, любимая вещь в доме — 750 тысяч. Все цены — в евро. Ну, как тут уснуть?!

Михаил Перченко, коллекционер: «Это алтарь Гогенцоллернов-Зигмарингеров, заказанный в 1505 году и исполненный в Антверпене, потому что на каждой фигуре стоит „антверпенская ладонь“».

Подлинность своих раритетов Михаил Перченко гарантирует, как никак президент Гильдии оценщиков при Международной конфедерации антикваров и арт-дилеров. Ему верят. Пушкинский музей в этом году выставил его коллекцию в Белом зале, потому что своей такой же не располагает. Но это скорее исключение, чем правило. Полной свободой от подделок нынче может похвастаться не каждый коллекционер.

Михаил Перченко: «Очень высокий чиновник подарил патриарху тогдашнему Алексию Богоматерь, написанную Святым Лукой. Но новый патриарх Кирилл решил проверить. Вызвал профессионального искусствоведа, которая сказал, что это американская подделка 90-х годов».

В антикварных кругах это уже банальщина. Все знают: от подделок не спасают ни заоблачные цены, ни именитые эксперты. Случай с Виктором Вексельбергом — показательный. В 2005-м российский миллиардер купил на аукционе Christie’s ’картину «Одалиска» кисти Бориса Кустодиева. Полотно ушла с молотка за 3 миллиона долларов. Через год специалисты Центра имени Грабаря, Русского Музея и Третьяковки вынесли вердикт: россиянина надули. С тех пор минуло почти шесть лет, а миллиардер все тщиться вернуть миллионы и тратит сотни тысяч на адвокатов.

Владимир Рощин, издатель Каталога подделок произведений живописи: «Я хотел бы обратиться к коллекционерам и к арт-дилерам, честным, естественно, чтобы проверили свои коллекции еще раз. До сих пор многие не знают, что у них висит на стене».

А вот Владимир Рощин, кажется, знает. Его Каталог подделок произведений живописи наделал шуму в антикварных кругах. «Одалиска» Вексельберга красуется на первой странице пятого тома. В остальных томах — еще тысяча наименований. Многосерийностью своей работы Рощин обязан нечистым на руку экспертам. Пока они выдают заключения на поддельные картины, невеселых картинок для шестого тома точно хватит.

Владимир Рощин: «Законодательство недостаточно проработано в этой сфере. Эксперта можно привлечь к ответственности только в одном случае, когда будет доказано умышленное его согласие на то или иное действие. Другими словами, когда он просто взял деньги, заведомо зная, что это, допустим, не Шишкин, не Айвазовский. А написал, что это так, за что получил деньги. Вот если он в этом признается, только тогда накажут. А этого он никогда не сделает».

Понять экспертов не сложно, если вникнуть даже не в суть, а в цену вопроса. В рейтинге самых дорогих картин русских художников «Радуга» Константина Сомова оценена в 3 миллиона фунтов. «Испанка» Натальи Гончаровой обошлась покупателю в 6 миллионов. «Юбилей» Марка Шагала. Последний ценник — 13,5 миллионов долларов. За 19 миллионов с аукциона продали «Фугу» Василия Кандинского. Как минимум 60 миллионов долларов нынче стоит «Супрематическая композиция» Казимира Малевича.

Наталья Шередега, заведующая отделом древнерусского искусства Государственной Третьяковской галереи: «По уровню доходности антиквариат можно, наверное, сравнить только с наркотиками, проституцией и оружием. Это так».

Наталья Шередега — одна из тех, чьему экспертному мнению доверяют. Хотя даже в родной Третьяковке, где проработала почти 40 лет, не обошлось без конфуза. В 2008-м руководство галереи официально признало: в коллекции музея обнаружились 96 подделок. Нечистоплотных коллег поувольняли. За дело или нет — вопрос, на который Наталья до сих пор не может ответить однозначно.

Наталья Шередега: «В этом сложном антикварном мире очень часто, к сожалению, осознанно стремятся, не знаю, поймете ли вы меня, очернить репутацию эксперта. Очень трудно найти истину, потому что есть масса людей, которым мешают честные и справедливые, так сказать, экспертные заключения».

Химик-органик Алексей работает экспертом уже три года. На картины он проливает ультрафиолетовый свет. В его лучах видны следы реставраций и поздних вмешательств. Особое внимание — авторской подписи.

Алексей Черников, химик-эксперт: «Что обычно характерно для подделок? Что данная область начинает неестественно светиться».

Следующий этап — изучение под микроскопом. Тут все внимание — на трещины красочного слоя, кракелюры. Мошенники частенько нанимают хороших графологов, чтобы подписать неизвестную работу и выдать ее за новый шедевр признанного мастера.

Алексей Черников: «Он начинает подписывать, и, как вы понимаете, краска, которой он пишет, затекает в кракелюр. Естественно, это будет видно под микроскопом».

Последний этап — рентгенофлуоресцентная спектроскопия. За сложным названием — простой химический анализ красок. По наличию в них свинца, цинка или титана можно определить нижнюю временную границу создания работы. Например, в той, которую исследовал химик, — много цинка. Значит, написана она не раньше 1890 года. Именно тогда появились цинковые белила.

Алексей Черников: «„Вы тоже должны понимать правильно, что цинковые белила тоже никуда не исчезли. К сожалению, сказать, что их сложно изготовить, будет абсолютной неправдой“.

Абсолютной правды на российском антикварном рынке вообще не сыскать. К примеру, его точный объем, как улыбка Джонконды, — та еще загадка.

Михаил Каменский, генеральный директор аукционного дома Sotheby’s оссия»: «Об этих данных можно только гадать, потому что никто никогда в России этот рынок не мог измерить точно. Он либо черный, либо серый».

Абстракционизм, может, и красит работы Малевича, но точно не рынок, на котором они продаются. Юристы тут безжалостны: нужны прозрачность и отказ от устаревших традиций.

Никита Семёнов, юрист, консультант крупных антикваров: «Нужно в первую очередь причесывать свой собственный бизнес, то есть переводить его из состояния договоренности, как это было всегда принято, в правовое русло. Нужно всегда четко прописывать те договоренности, которые существуют между коллекционером, дилером, галеристом».

Мерилом открытости антикварного рынка обычно выступают аукционы. Может, поэтому Sotheby’s не спешит проводить их в России. Зачем, если зал будет пустым?

Запустение на одном из отечественных аукционов — верный признак: покупать в открытую наши коллекционеры еще не привыкли. Российскому аукционному дому скоро год, но юбилей выходит какой-то грустный.

Светлана Честных, эксперт департамента по работе с антиквариатом и предметами искусства Российского аукционного дома: «Неприятие со стороны антикварного сообщества. Это значит, что мы заходим на чужую территорию и не даем двигаться черному рынку. Мы-то пытаемся сделать торги открытыми, мы-то пытаемся показать владельцу предмета его настоящую цену».

На 31-м Российском антикварном салоне жалобы обратного толка. Клиенты теряются в ассортименте. 100 тысяч наименований — нашлись бы покупатели!

Наталья Корень, директор российских антикварных салонов: «Здесь вещи только шедевры, только первой величины. Вот портрет молодого Александра I кисти Боровиковского».

Впрочем, эта часть экспозиции — проект некоммерческий. К остальному кое-кто уже присмотрелся. Накануне по залу прошлись вип-гости — избранные коллекционеры из числа клиентов крупного российского банка. С некоторых экспонатов многомиллионные ценники уже сняли. Продано.