Нобелевский лауреат написал стих про Петербург

Шведский поэт и писатель Томас Транстрёмер получил мировое признание на века. Сегодня 80-летний литератор стал лауреатом Нобелевской премии 2011 года по литературе. Уже в декабре ему вручат денежную премию — около 1,4 миллиона долларов.

Транстрёмер в Швеции — признанный мастер пера, лауреат всех основных европейских премий. В 1981 году, в 50 лет, получил самую престижную поэтическую Премию Петрарки, присуждаемую немцами, в 1983-м — не менее известную награду Издательства Бонниер.

Транстрёмер — автор 12 книг стихов и прозы. «Стихи Транстрёмера удивительно сбалансированы по отношению к той необычайно густой метафорике, которая всегда как бы „хочет“ нарушить этот баланс. Баланс этот достигается за счет четкой метрической структуры (подчеркнуто традиционной метрики) и „визуально“ традиционной схемы стиха (катрены, дистихи, и т. д. )», — пишет Wikipedia о писателе.

Вот и в нобелевском комитете сегодня подтвердили: швед удостоен награды «за то, что его краткие, полупрозрачные образы дают нам обновленный взгляд на реальность».

В России нобелевский лауреат почти неизвестен, его сборники переводили всего несколько раз, как нерифмованным, так и рифмованным стихом. Последний способ вызвал наиболее жаркие дискуссии — спорили, насколько допустим может быть перевод нерифмованного стиха Транстрёмера рифмованным по-русски. Этим занимался переводчик Илья Кутик, причем его горячо и публично поддерживал маститый Иосиф Бродский.

Вот одно из стихотворений Томаса Транстрёмера в переводе Ильи Кутика. О России, Гоголе и Санкт-Петербурге.

«Гоголь»

Шуба холодная, негустая, как голодная волчья стая.
В лице — белизна. Листая
свои страницы, он слышит из чащ протяжный
вой ошибок, фантомный смешок потери.
И сердце лопается, как бумажный
обруч, когда в него прыгают эти звери.

Закат по стране продвигается, как лиса,
задевая хвостом траву и не бередя лица.
Небо гремит копытами, тень от брички
бросая на желтые окна (возьмем в кавычки)
имения моего отца.

СПб упирается в меридиан
(ты видел башню недоупавшую?) вымиранья,
и во льду кварталов последний из горожан
фланирует, как пиранья.

А он изнурен постом и стадным смехом. Но смех
расплылся над кромкой лесной. Трухлявы
столпы человечества. Как лоснится
Млечный Путь душ, как белый сверкает мех!
Так взойди в свою огненную колесницу
и вон из этой державы!