Почему потенциальные музейные экспонаты уходят с молотка

Поиски окаменелостей на просторах Якутии, Чукотки ведутся десятилетиями. Но сегодня среди покупателей столь редких предметов все чаще попадаются не то чтобы светила науки, а от нее совершенно далекие. Иметь у себя дома живое наследие давно ушедших эпох стало чем-то вроде признака хорошего вкуса. Среди ценителей, к примеру, случайно оказался и Рассел Кроу. Он приобрел останки мозазавра, обитавшего на Земле приблизительно 65 млн лет назад у Леонардо Ди Каприо на одной из вечеринок.

А ведь этот предмет мог украсить экспозицию одной из государственных галерей, стать достоянием общественности или внести неоценимый вклад в исследования того периода, сетуют сотрудники Ундоровского палеонтологического музея. Но вряд ли ученые однажды смогли бы попасть в гости к голливудскому актеру. И уж точно невозможно представить, что в их небольшом селе, говорит директор Илья Стеньшин, изыщут в бюджете лишние 40–50 тысяч долларов на аналогичный лот.

Илья Стеньшин, директор Ундоровского палеонтологического музея: «Палеонтологическая коллекция музеев не только нашей страны могла бы пополняться. Но, к сожалению, все это стоит огромных денег».

Палеонтолог, владелец частной коллекции Фёдор Шидловский парирует — кто ищет, тот всегда найдет. Если уж не средства на покупку окаменелостей, то хотя бы возможность провести раскопки. Кроме того, он объясняет — с момента, когда палеонтологи обнаружили редчайший экспонат, у государства есть целый год на то, чтобы выкупить его без наценки. Вот только это, вроде как, никому неинтересно.

Есть одно но: чем выше спрос на окаменелости у людей обеспеченных, тем выше цена. И, очевидно, у госучреждений шансов на конкуренцию немного. Учитывая, что им приходится искать пути решения еще одной серьезной проблемы — существования черных копателей. И представителей этого теневого сектора рынка по продаже исторических сокровищ по отчетам аукционных домов точно не отследишь.