Открыт монумент переселенным немцам

В России вспоминают события, происходившие в Советском Союзе 70 лет назад. 28 августа 1941 года появился печально известный указ о переселении немцев, проживающих в районах Поволжья.

Депортация последовала вскоре после начала Великой Отечественной. За несколько месяцев 900 тысяч человек были вывезены из европейской части страны в Сибирь и Казахстан. Накануне памятник жертвам того переселения открыли в Саратовской области.

Репортаж корреспондента НТВ Сергея Савина.

Лидия Карловна сразу признается, что ворошить былое ей не хочется. Есть более приятные темы, чем воспоминания 11-летней девчонки о срочном бегстве через полстраны, марш-бросках через тайгу, рыбалке в Игарке. Всю одежду и утварь, что удалось взять с собой, ее семья сразу променяла на еду. Они просто старались выжить.

Лидия Лореж: «Никаких удобств. Одна дверь, подпорки и нары в два яруса. Так раньше заключенные спали. Ни матрасов, ни одеял, ничего».

На полевых работах, если получалось, ели овощи. Ели сырыми, прямо из земли. Главная причина бед и невзгод — национальность. Немец, точнее поволжский немец.

Спустя два месяца после начала Второй мировой войны несколько сот тысяч советских граждан были насильственно выселены в отдаленные районы страны. Центром депортации стал город Энгельс.

Дело в том, что Энгельс тогда был столицей автономной советской социалистической республики немцев Поволжья. Была и такая. По размерам она составляла примерно треть от площади современной Саратовской области.

Большевики быстро оценили немецкое трудолюбие и перспективы развития территории. Достаточно сказать, что в немреспублике, как ее тогда называли, одной из первых в Советской России ликвидировали безграмотность и добились выдающихся успехов в сельском хозяйстве.

В конце лета 41-го здесь проживали свыше 300 тысяч человек. Но потом вышло августовское постановление Верховного совета считать поволжских немцев пособниками фашистов по умолчанию. То, что эти люди 200 с лишним лет, со времен императрицы Екатерины II, живут в России, считают ее Родиной и являются гражданами Советского Союза, никого не остановило.

Ставка опасалась получить так называемую «пятую колонну» у себя в тылу. Итоговое решение: выслать всех за три недели. Кому-то на сборы дали три дня, кому-то пару часов.

Фрида Руденя: «Старались, чтобы вещей было как можно меньше, ехать предстояло поездом. Брали ведра, коромысла и швыряли в Волгу со словами: буду жив — наживу, а нет, так и не надо мне».

На талоне на выселение внизу стоял номер эшелона, вагон, дата и пункт назначения. Мужчин отправляли в трудовую армию. По сути, в те же условия, что и военнопленных. По некоторым оценкам, в результате депортации погибло около 150 тысяч человек. Советская немецкая республика канула в Лету.

Первый памятник, посвященный тем событиям, в стране возведен на добровольные пожертвования. Стена символизирует депортацию, разделившую поколения, разорвавшую преемственность. На открытие приехали не только потомки тех, кто пострадал, но и очевидцы событий.

Сейчас они убеленные сединами, а тогда были маленькими детьми. Люди признаются: родители не говорили, что происходит, боялись даже общаться на родном языке. Но самое нестерпимое — это прозвища. Не трудно догадаться какие.

Владимир Робертус: «Говорили: у, фашист, еще и возмущается. Вы знаете, как мне было больно. Я бледнел и спрашивал, кто сказал слово „фашист“. Все молчат. Разорвал бы!»

Уже после войны они осознали, что их жизнь сильно отличается от жизни других советских граждан: секретные сотрудники, спецкомендатуры и тотальный контроль. Покидать пределы города или деревни нельзя, хочешь поступить в институт — обязательно разрешение коменданта. Вернуться в родные места поволжским немцам разрешили только в 1972 году.

Юрий Гаар, президент Региональной национально-культурной автономии российских немцев: «Моя мать родом из деревни, она назад не могла вернуться, в любое другое место — пожалуйста, но назад запрещено».

Александр Рецер прилетел из Германии, чтобы найти родовую деревню Пфайер, ныне село Гвардейское. Говорит, что должен рассказать своей немецкой семье об их российских корнях.

Вспоминается знаменитая фраза Солженицына: «Немец — что верба, куда не ткни, тут и принялся». В современной России это утверждение далеко от реальности. То ли саженцы не те, то ли проблемы с почвой. С 90-х годов прошлого века страну покинуло 2,5 миллиона поволжских немцев. Пока остались 600 тысяч человек.

Лидия Карловна молодежи желает лучшего, но переселенцев XXI века, уезжающих в Германию искренне не понимает.

Лидия Лореж: «Поехали все! Видите ли, им там хорошо. А мы остались, мы здесь родились, здесь родители. Это моя Россия, моя земля, я отсюда никуда».