Чернобыль 25 лет спустя

Сегодня — 25 лет со дня аварии на Чернобыльской АЭС. Взрыв на атомной станции прогремел в ночь на 26 апреля 1986 года. После этого возник крупный пожар. Авария затронула почти всю Европу, на зараженной территории оказались граждане разных государств. Тысячи были эвакуированы, но нашлись и те, кто остался.

Из Белоруссии — репортаж корреспондента НТВ Георгия Гривенного.

В это утро у Ивана Иосифовича хорошее настроение. На завтрак — творог собственного производства… И съемочная группа, которая интересуется событиями 25-летней давности.

Иван Шаменок, житель деревни Тульговичи: «Сами люди бегали, чтобы их всех увезли. А я вот остался, мне уже 86 годов».

Сразу после чернобыльской катастрофы он решил, что никуда эвакуироваться не будет. В Тульговичах таких невыездных набралось семеро. Вокруг на 30 километров — никого, зона отчуждения. В домах, где жизнь остановилась почти одномоментно, все практически так же, как было 25 лет назад. Что успели — вывезли, что не успели — так и лежит под ногами.

И только по косвенным признакам (вот, например, по надписи «сердечно-сосудистые средства») можно догадаться, что в одном из домов 25 лет назад была аптека. Но теперь приходить в эту аптеку просто опасно для жизни. На дозиметре — 3,06 миллизиверта при обычной норме в 0,09–0,18.

Из этих домов весной 1986-го людей увозили в спешке и без объяснений, что случилось и смогут ли они вернуться. Недочитанные газеты. Вот выпуск «Правды», вышедший за пять дней до катастрофы. Непрожитые счастливые жизни.

В райцентре Брагин — самый необычный памятник самой необычной катастрофе. Под знаком радиоактивности на мемориальных плитах не имена людей, а название деревень, которых теперь нет, никогда уже не будет на карте.

Местный житель: «Мы в лес ходим за грибами, по ягоды, но всегда думаем, спрашиваем, в какой лес можно идти, а в какой нет. Кто-то говорит, мол, вот туда в лес нельзя идти, там большая радиация, приборы зашкаливают. Ну, мы придерживаемся, туда не ходим».

В лес, что за колючей проволокой, так просто не попадешь. В белорусской части зоны отчуждения создан радиационно-экологический заповедник, единственный в мире. С одной стороны, хоть в «В мире животных» снимай: звери здесь давно забыли, кто такой человек. Зато люди про зверей помнят.

Александр Бондарь, заведующий сектором охраны Полесского государственного радиационно-экологического заповедника: «Браконьеры, ясное дело, убивают животных, разделывают и потом выносят на продажу. Никто радиологический контроль не делает. И употребляют в пищу».

Есть еще охотники за металлом. На огромной опустевшей территории до сих пор есть чем поживиться. Охранять приходится не столько давно уже ничейное имущество, сколько тех, кто хочет его украсть — металл этот страшно фонит.

Елизавета Николаевна апрель того года помнит хорошо. Поэтому пусть и живет теперь вдалеке от АЭС, в так называемой «чистой зоне», но все равно возможности провериться не упускает.

У Ивана Иосифовича нет дозиметра, зато есть телевизор. Оттуда он слышал про планы белорусского государства сокращать некогда пораженные зоны: пахать землю, сеять, урожай собирать. Слышал, что и среди ученых нет до сих пор единого мнения, надо ли это делать. Но 12 процентов населения Белоруссии, по данным официальной статистики, по-прежнему живет в зоне радиоактивного загрязнения. И с этой реальностью уже 25 лет ничего не поделаешь.