Историческая память: мог ли договор о ненападении Москвы и Берлина оттянуть войну

Кто-то готов признать, что все начиналось тогда, в начале XX века, очень похоже — с раздела Османской империи и начерченной по линейке британским Форин-офисом карты Ближнего Востока, с деления Европы на своих и чужих, с жесткой постановки вопроса: нам не интересно, что происходит в Германии, нам страшнее Москва и Сталин.

Кажется, что все похоже. Кажется, что красная линия проходит в тех же местах, что и почти век назад. Сумеем мы сделать выводы, уже получив на руки все рассекреченные документы? Непонятно. Почему сейчас на Западе уверяют, что договор о ненападении Москвы и Берлина стал последней каплей? А ведь мы уверены, что он был как раз нашим последним шансом оттянуть войну.

В ноябре 1918 года во французском Компьене в вагоне-ресторане своего поезда маршал Франции Фердинанд Фош закончил Первую мировую войну, приняв капитуляцию Германии. Ефрейтор Гитлер эту новость встретил в военном госпитале. И запомнил во всех деталях. Через 22 года Гитлер отомстил за унижение времен компьенского перемирия. Капитуляцию Франции во Второй мировой он заставил подписать в этом же самом вагоне. Для этого его достали из музея и поставили на то же место, где он стоял в 1918 году.

Идея «сделать Германию великой снова» — главное, на чем Гитлер строил свою политику. Корни этой идеи в зеркальном зале Версальского дворца в пригороде Парижа. В нем и момент высшего могущества — провозглашение Германской империи. И момент главного унижения — подписание Версальского мирного договора. По нему Германию практически лишили армии, колоний, территорий. Даже воссозданная Польша получила кусок когда-то великого рейха.

Джульетта Деплат, глава отдела современных зарубежных, разведывательных и охранных записей в Национальном архиве Великобритании: «Страны-победители были очень жестоки к Германии, Австрии, Болгарии, Турции в плане военных репараций. Эти страны были истощены. И если извлекать урок из этих договоров, то он в том, что мир не должен быть наказанием».

Поэтому когда тот злопамятный ефрейтор все-таки пришел к власти, бывшие победители поняли: теперь уже их может ждать наказание за такой позорный мир. И бросились налаживать с ним дружбу. Первый договор о ненападении с только что пришедшим к власти Гитлером заключила Польша. Проходит ровно 4 года, и рейх заявляет свои претензии на город Данциг, он же Гданьск. А еще через 9 месяцев нападает на гданьские порт и почту.

Дружбу с будущим агрессором — а не против агрессора — предпочли и Англия с Францией, подписав двусторонние договоры о ненападении с нацистами. Апофеозом политики умиротворения стал мюнхенский сговор 1938 года.

В апреле 1945-го Гитлер отдает одно из последних распоряжений: сжечь вагон, в котором были подписаны два Компьенских перемирия. Чтобы не подписывать в нем третьего. Так и с исторической памятью — можно годами методично выжигать неудобные факты, а потом заменить их на новые. Только ценность такого новодела под большим вопросом.