Отшельники XXI века отказываются от паспортов, больниц и телефонов

Гулешовы совсем не похожи на отшельников, но тем не менее живут очень по-особому. Обычная деревенская пятистенка без комнат, только занавески. Глава семьи всегда знал, что труд от рассвета до заката — естественное состояние здорового человека. Отказ от излишеств цивилизации — решение взвешенное, никакого телевизора.

Андрей Гулешов: «До 6 лет ребенок не должен знать, что такое телевизор, чтобы нормально развилась его психика. До 6 лет! После он должен все это постигать под контролем, а это надо же от работы отрываться. А кто будет работать? Кто будет все делать? Выбросили все».

От сотовых телефонов избавились еще раньше, на пике фермерского бизнеса. Как в старину: дал слово — держи.

Андрей Гулешов: «Я сказал, плюс-минус 15 минут. Все удивлялись, как я без мобильника спокойно все развожу и все нахожу. Просто немецкая пунктуальность. И проводного телефона нет».

За газ Гулешовы не платят, потому что от него отказались, топят дровами. Тут сразу и физкультура, и медитация. Андрей зарубается по-взрослому. Марафоны по колке продолжаются часами.

Расходы на электричество тоже равны нулю. Разводка осталась, но входящие провода обрезали два месяца назад. Когда темно, зажигают свечи. Источники огня тоже хендмейд. По паре штук Лариса выливает каждый день. От пчел есть воск, от баранов — жир, от предков — технология.

Экономия вовсе не от финансовой безнадеги, напротив, в агрогородке Гулешовы — кулаки XXI века. В хорошем смысле. Большое хозяйство произведет впечатление на каждого, но муж с женой уверяют, что это остатки былых масштабов, оставили теперь только на собственные нужды. На 20 сотках разместилась вся фауна белорусского подворья.

Андрей Гулешов: «Мы только товаров и услуг у государства покупали на 30 тысяч долларов ежегодно. Вот это наша семья. Смеялись надо мной и говорили: Андрей, на земле богатым не будешь, будешь горбатым».

Оказалось, зажиточные люди вызывают много вопросов, особенно, у властей. После проблем с налоговой бизнес бросили. Теперь деревянные жернова — не музейный раритет, а обычная техника для кухни. Хлеб в семье пекут два раза в неделю. Пшеницу, к слову, тоже обмолачивают вручную. Из технических приборов в избе остались только весы и часы.

Чтобы поддержать бабушек в деревне, продают им немного молока. В месяц дохода меньше 2 тысяч российских рублей. Гулешовы говорят, что прекрасно живут, даже остаются деньги, потому что все остальное у них есть. Младшая дочка Варя вечерами обязательно читает. В школу она не ходит. Это семейное решение.

Лариса Гулешова: «Она живет. Она дитя природы. Она не дитя асфальта. Это дитя природы. Ей нравится все, что здесь есть. Она любого взрослого за пояс практической жизни заткнет. Она на лошадях скачет, она рыбалкой занимается. Она тут по дому все сделает. Она живет. Она просто живет. Человек живет, чего я ей буду мешать».

Учить девочку на дому педагоги отказались. О школе и своем образе жизни она нисколько не грустит, как и том, что о них думают в деревне.

Андрей Гулешов: «Они нас считают недальновидными людьми, хотя и непьющие, работящие, все хорошо, но все-таки странные».

Себя Андрей считает миролюбивым и хозяйственным анархистом. При этом пожить в бытовом средневековье никого не агитирует. Тут все по личному желанию и разумению.