Отголоски выстрелов: как отзывается сейчас убийство семьи последнего российского императора

Ганина яма, куда дошел крестный ход и где теперь построен православный мемориал, и место на старой коптяковской дороге, где были найдены останки, захороненные в 1998 году в Петропавловском соборе Петербурга — это разные места. И православная церковь уверена, что останки были уничтожены в шахте, а найденные останки признавать не торопится.

Историк Николай Неуймин — один из тех, кто нашел захоронение останков на старой Коптяковской дороге. Теперь часть останков покоится в Петропавловском соборе Петербурга. Найденные не так давно останки предположительно цесаревича Алексея и княжны Марии до сих пор не преданы земле. Эксперт Сергей Никитин, который еще в 90-е годы восстанавливал внешность Николая II по найденному черепу, уверен в результатах экспертиз и разочарован сдержанной реакцией церкви.

Сергей Никитин, главный специалист Бюро судебно-медицинской экспертизы города Москвы: «На нас клеймо мошенников, что ли? Это подлинные останки, на тысячу процентов уверен!»

Но церковь до сих пор не дает ответа, признает ли найденные останки, хотя у властей, экспертов и историков сомнений нет.

Дома Ипатьева, в котором были убиты Романовы, нет с середины 70-х, теперь на месте расстрела — Храм на Крови. И редкий паломник, что идет на крестный ход, огибая алтарный угол по улице Карла Либкнехта, знает, что ступает на место той самой комнаты.

Площадь перед домом назовут площадью народной мести, а стрелявший в Николая чекист Ермаков гордо подарит музейному фонду Свердловска свой памятный «маузер».

И не в том дело, что жизнь за царя никто не готов был отдать, а в том, что в тот исторический момент страна уже вошла в кровавое пике гражданской войны, и даже эта страшная казнь тогда растворилась в морях пролитой крови. Сто лет назад солдаты на стенах Ипатьевского дома перерисовывали похабные карикатуры на царскую семью из дореволюционных еще журналов. После расстрела семьи бывший премьер Империи Коковцов вспоминал, как равнодушна и язвительна была публика в столичных трамваях.

Дмитрий Смирнов, протоиерей: «Народ был в таком раздрызганном состоянии, что не могли оценить. Но на самом деле со стороны народа мы видим полное равнодушие. Если бы народ к этому убийству отнесся по-христиански, то смели бы этих большевиков за два часа».

Со словами: «Ваши друзья наступают на Екатеринбург, и поэтому вы приговорены к смерти», — комендант Юровский сделал первые выстрелы в полуподвальной комнате дома Ипатьева. Но парадокс ситуации, что никаких друзей на самом деле не было. Трагедия Николая Романова была в том, что все его друзья в ту минуту были с ним в подвале. И никто в России и мире, даже его дальние династические родственники, не был готов прийти на помощь.

Ростислав Романов, потомок Николая I и вице-председатель Объединения членов Дома Романовых, трагедию Николая II воспринимает философски.

Ростислав Романов, вице-председатель Объединения членов Дома Романовых: «Мы, наверное, не можем из сегодняшнего дня судить, насколько грамотно Николай II управлял империей в тот период, и могла бы сохраниться монархия, если бы у власти был более сильный руководитель, чем он».

Истина в том, что уже в 1917 году никто не хотел жить в империи. Белогвардейский лидер Корнилов царскую семью арестовывал, Временное правительство отправляло в Сибирь, Ленин хотел вывезти для суда в Москву, Свердлов хотел спрятать ото всех в Екатеринбурге. Переговоры Москвы и Екатеринбурга еще не расшифрованы до конца. Летом 1918 года на ленте скачут точки и тире — куда их отправлять и что с ними делать?

Историки до сих пор спорят, кто принял решение о расстреле, ведь ни одного документа с приказом Совнаркома нет.

На заседании Совнаркома в тот день не было ни одного намека на расстрел. Только вечером короткий пункт в повестке: информация о расстреле бывшего царя. И решение правительства: принять к сведению. Очевидцы вспоминали, что Ленин быстро вернул заседание к обсуждению нового аграрного закона.

100 лет спустя Николай, даже несмотря на весь постигший его семью в Екатеринбурге ужас, по-прежнему остается в центре споров, и окружен теми же химерами, которые сам и породил. Он сам же и открыл дорогу к власти тем, кто готовы были ее забрать любой ценой. Святость и политика — вещи, возможно, несовместные.

Подробности — в материале воскресного выпуска программы «Сегодня» с Владимиром Чернышёвым.